В чем истина? Эксплейнер по современной философии от Фуко и Делеза до Жижека и Харауэй

Так или иначе, все авторы, работающие в русле постгуманизма, стремятся преодолеть иерархические отношения человека и мира, противостояние живого и неживого, природы и культуры, субъекта и объекта, чем снимают кантовский вопрос: «Что такое человек?» Однако постгуманизм немедленно его обновляет: а где границы человеческого, почему человек – исключительное существо и можно ли с этим что-то сделать?

Чем постгуманизм отличается от трансгуманизма?

Автор особо благодарит Илью Смирнова, магистранта ЕУ СПб и ИТМО, социального исследователя науки и технологий, автора проекта Versia, за помощь в подготовке материалов к этой главе.

С чем связано новое проявление гуманизма?

Как говорит Донна Харауэй, на смену реальности, обусловленной языком и идеологиями, пришла реальность, опосредованная новыми технологиями, протезами, интернетом и т. д. Эти изменения спровоцировали сомнения в том, где лежит граница между человеческим и «не-человеческим».

→ По ту сторону человеческого

Трансгуманизм и постгуманизм – важные направления в современной философии, объясняющие такое размытие.

Так ли важен «старый» гуманизм?

Чтобы разобраться, чем отличается транс– от пост-, следует оттолкнуться от понятия классического гуманизма. А он определяет четкие границы между природой и культурой, человеком и «не-человеком». Гуманизм воспринимает человека как центр вселенной, совершенное в биологическом и иных планах существо, стоящее на вершине иерархии.

Почему трансгуманизм так близок к гуманизму?

Трансгуманизм соответствует антропоцентрической логике. Его представители продолжают видеть ценность в самом человеке и стремятся использовать достижения науки для преодоления болезней, старения, смерти. В трансгуманизме сохраняется противопоставление души и тела, а вот их граница размывается в пользу «улучшения» человеческого тела.

Каковы различия?

Для трансгуманизма проблемой является биология человека, для постгуманизма – зацикленность человека на своей исключительности. По мнению Жан-Мари Шеффера, в рамках современных научных открытий последняя становится неактуальной.

→ Пять книг о том, что такое постантропоцентризм

Для трансгуманизма технология – это нечто сакральное, позволяющее высвободить человеческое из оков биологического. Для постгуманизма технология равна биологическому, то есть является неотъемлемой частью гибридных объектов.

Итоги

Считается, что именно постгуманизм способен поставить точку в вопросе биологической обусловленности гендера и спорах о его конструировании. Трансгуманизм же, согласно критике, может привести к еще большему состоянию неравенства. Тогда общество в определенный момент окажется поделенным на усовершенствованных «постлюдей» и прежних «биолюдей», отказывающихся от внедрения в свое тело технологий.

Скай Марсен о трансгуманизме:

«Трансгуманизм – это общий термин, обозначающий набор подходов, которые составляют оптимистический взгляд на технологии как на различные способы помощи людям в построении более справедливого и счастливого общества; главным образом – путем изменения индивидуальных физических характеристик»[6].

Спекулятивный реализм: кто вернул нам Канта

Философия до и после Канта

Спекулятивный реализм начинается с Канта. Утверждается, что именно он совершил переход от стремления осмыслить мир к анализу корреляции – отношений между миром и нашим мышлением. До Канта, к примеру, мы видели и познавали чашку на столе. Но после Канта философия уже не может так говорить.

Вместо просто чашки на столе мы стали видеть и познавать то, каким именно образом эта чашка доступна нам через наше мышление.

Для спекулятивных реалистов возникла существенная проблема: а можно ли все-таки увидеть и познать просто чашку на столе?

Как появился спекулятивный реализм?

Философы из разных стран Квентин Мейясу, Грэм Харман, Рэй Брасье и Иан Грант встретились в Лондоне в 2007 году, чтобы выступить с докладами о спекулятивном реализме. Их, как сказал кто-то из присутствующих, объединила любовь к творчеству Лавкрафта[7], ненависть к корреляционизму и попытка выйти из посткантианской традиции, которая говорит о неизбежности присутствия субъекта и его мышления в любой момент опыта.