В чем наше историческое назначение?

Это какая-то пестрая смесь, попурри, составленное союзом русских революционеров всех оттенков под общим именем «народников», из формул социалистической, анархической и конституционной, доктрины! В нем, например, предъявляется русской власти требование, чтобы до коронации, всенепременно к 1 мая, ни одним днем позднее, была установлена – excusez du peu – целая система мер к передаче всех фабрик и заводов от фабрикантов до заводчиков – рабочим, а всякая поземельная личная собственность объявлена незаконною. Тут же требуется самостоятельность крестьянской общины, мира, (какие «славянофилы» – подумаешь!) и рядом – «свобода электоральной или выборной агитации» (sic) и «образование народного представительства», избранного по французскому принципу всеобщей подачи голосов (suffrage universel), с мандатами или инструкциями избирателей и полнотою власти в вершении дел, касающихся всего государства!.. Этот сумбур друг другу чуждых понятий, понадерганных из противоположных теорий и воззрений, этот лепет, не то что детский, но какой-то хлестаковский, венчается, конечно, обычным аргументом: угрозою кинжала и динамитом. Одно другому не противоречит: Хлестаков и «душа моя Тряпичкин» наших дней, по всей вероятности, с неменьшею развязностью врали бы теперь о революции и конституции, как во время оно о департаментской службе и о литературе, и не прочь были бы, с легким сердцем, поиграть, пожалуй, в анархию и пошалить динамитом.

Тем не менее последний пункт требования (о народном парламенте по западноевропейскому образцу принят под покровительство немецкою газетою. В одном из последующих своих NoNo она снова возвращается к этому предмету. Да и не она одна, но и другие, более авторитетные органы немецкой печати – последние даже с видом благоволения и участия – преподают России наставления о необходимости «венчать дело реформ» прошлого царствования чем-нибудь «либеральным», по образу и подобию Западной Европы… «Кельнская Газета» снова ссылается на множество «просвещенных» русских, которые тяготятся такою «ретроградностью», или отсталостью своего отечества: «Даже болгарам, нами освобожденным, – будто бы говорят они, – дана европейская конституция, – Турцию считать теперь нечего, – и выходит таким образом, что мы одни, одни в Европе ее не имеем!».