В черной пасти фиорда

После телефонного разговора Шапаренко обратился к матросам и старшинам, предупредил их, что добраться до клапана нелегко, он находится в дальнем углу, под оперением запасной торпеды. Идти в холодную воду были готовы все. Старший лейтенант отобрал самых опытных, физически наиболее сильных.

Первым вызвался Василий Острянко (помимо всего, он групкомсорг носовых отсеков). Сбросивший с себя всю одежду, он выглядел теперь как-то непривычно. Шапаренко даже хотел его остановить (как бы не замерз нагишом), но тут же сообразил — так лучше: после выхода из воды можно обтереться и погреться, снова идти на задание, а в мокрой одежде долго не продержишься.

В отсеке было сумрачно и тихо. Тускло горели лампочки аварийного освещения. Надев кислородный прибор (к сожалению, костюма у нас не было), Острянко погрузился в воду. Она была такой холодной (около двух градусов), что дух захватывало. Но старшина решительно двинулся вперед и достиг дальнего угла отсека. Однако судороги сводили ноги и руки, и он понял — не выдержать.

Его сменил Чижевский, потом Крошкин, Доможирский, Хоботов… и снова, по второму кругу, — Острянко. Меняя друг друга, преодолевая обжигающую боль ледяной воды, они стремились выполнить приказ.

В одной из попыток старшина 1-й статьи Чижевский, проскользнув как угорь между койкой и оперением торпеды, вцепился в маховик клапана и даже сдвинул его на четверть оборота. Однако маска кислородного прибора зацепилась за что-то — загубник вырвало, в рот попала вода. Силы Чижевского были на исходе, когда его подхватили крепкие руки Острянко. Старшины вырвались на поверхность и долго стояли обнявшись, тяжело дыша друг другу в лицо.

Взаимопомощь, товарищеская выручка имели огромное значение. В острых, опасных ситуациях очень важно не потерять человека. Смерть товарища, труп в отсеке могли оказать неприятное давление на психику окружающих.

Чижевский и Острянко с трудом добрались до первого отсека, где их растерли и согрели, завернули в сухие одеяла, дали возможность отдохнуть.

Ныряльщики постепенно привыкали к холодной воде, с каждым разом все ближе и ближе подбирались к цели, хватались за маховик.

В какой уж раз в воду спускается Острянко! Проплыв через отсек, он ныряет, нащупывает оперение торпеды, пальцы рук наконец-то сжимают маховик клапана. Один оборот, другой, третий… Почему он так туго вращается, или силы на исходе? Только не поддаться слабости, думает Острянко. И вот последний оборот. Теперь проверить, чисто ли вокруг, и скорее назад, а то будет поздно.

Победа! То, что казалось невероятным, выше человеческих сил, совершил наш комсомольский вожак.

Можно представить, с какой радостью встретили Василия Острянко его товарищи, а Шапаренко в приподнятом тоне доложил о подвиге старшины в центральный пост.

Началась откачка воды из носовых отсеков. Турбонасос гудел от перегрузки. Вода постепенно стала убывать. Однако ее уровень упал лишь наполовину, после чего стабилизировался.

— Так можно весь океан перекачать, — ворчал Горчаков.

Пришлось опять совещаться, составлять новый план.

Известно, что турбонасос работает во много раз производительнее при малом наружном давлении. Поэтому было решено создать в аварийных отсеках высокое давление (по отношению к наружному — противодавление). В этом случае водоотливные средства как бы искусственно ставились в благоприятные условия. Если наружное давление составляло 11 атмосфер, а внутреннее поднять до 8–9, то механизмам придется преодолевать всего лишь 2–3 атмосферы, и они будут легко и быстро откачивать воду.

— Для этого нужен воздух, а его у нас нет, не считая командирской группы, — сказал Горчаков.

— Ее и не надо трогать, это наш главный резерв.

— Шапаренко предлагал использовать воздух высокого давления торпедных резервуаров, — напомнил Новожилов.

Об этом у нас уже был разговор. Хотелось, однако, надеяться, что дело не дойдет до разоружения. Теперь-то ясно — иного выхода нет, ну а если благополучно всплывем, то воздух в торпеды накачаем.

В носовых аппаратах у нас 3 торпеды, во втором отсеке 6 запасных. Каждая из них имеет солидного объема резервуар сжатого воздуха (до 200 атмосфер). Этот воздух перепустим в баллоны воздушной системы. Итак, проблема сжатого воздуха решена.

Но тут возникла еще одна задача: если в носовых отсеках поднять давление до 8–9 атмосфер, то переборка, отделяющая второй отсек от третьего, может не выдержать. Чтобы этого не случилось, было решено часть воздуха дать и в третий отсек (ступенчатое противодавление было новшеством на флоте). Повышать давление в третьем отсеке будут под наблюдением военфельдшера Значко, находящегося там.

Экипаж приступил к новому этапу спасательной операции. В ней участвуют все, кто находится в носовых отсеках, а у нас, в центральном посту, трюмные: под руководством Леднева они будут принимать в баллоны воздух.