В черной пасти фиорда

Осторожно поднимаю перископ, всматриваюсь. Акустик ошибся в оценке расстояния: до парусно-моторной шхуны, идущей контркурсом под западным берегом фиорда, менее 20 кабельтовых. Фуртас в этом не виноват: прибора определения дистанции у нас нет, а прием на слух в заливах с неровным дном часто порождает ошибки.

Кто идет? Если враг, да еще с подслушивающей аппаратурой, он может обнаружить лодку. Невоенное судно вряд ли заметит. Тщательный осмотр склоняет меня к выводу — вероятнее всего это местный рыбак. Осторожность не помешает, и мы уходим на 30-метровую глубину.

При расхождении с судном акустик внимательно следит за ним. Да и я принимаю в этом участие. Обычно мне передают из акустической рубки вторую пару наушников. А слушать надо: если судно меняет курсы, это уже подозрительно; если время от времени стопорит ход, значит, ведет поиск подводной лодки.

Шхуна удаляется. Мы, незамеченные, продолжаем углубляться в фиорд. Напряжение спадает.

Инструктор политотдела Новиков спрашивает:

— Насколько помнится, товарищ капитан третьего ранга, подводный минный заградитель «Краб» поставил мины перед Босфором?

— Да, на линии входных мысов. К чему вы это вспомнили?

— Поставить мины внутри фиорда — это же шаг вперед. Известно, что противник уделяет больше внимания району перед входом — производит, в частности, контрольное траление. Наши мины явятся «сюрпризом» для гитлеровцев.

— Что ж, пусть враг трепещет от наших мин, — нарочито громко говорю я, чтобы слышали все, кто находится в отсеке.

И опять наступает тишина. Через 10–15 минут подвсплываем на перископную глубину, уточняем свое место и снова погружаемся на 30 метров. Делаем это в интересах скрытности, главным образом от авиации. В здешних прозрачных водах самолет легко обнаружит подводную лодку, будь она под перископом.

Новиков уходит в кормовые отсеки, где идет подготовка мин к постановке.

Минеров у нас всего лишь два, причем они же являются специалистами и по торпедному оружию. Опытнейший из них — старшина 2-й статьи Наум Величко. Еще зимой 1939/40 года он участвовал в боевой постановке мин, произведенной подводным минзагом «Л-1». Да и на «Л-20» Величко был одним из первых, кто побывал в ратном деле: в составе команды, возглавляемой старшим лейтенантом Новожиловым, он ставил противопехотные мины на подступах к Ленинграду. Это было в августе 1941 года, когда мы готовили лодку к переходу на Север. Минеры со строящихся кораблей в содружестве с армейскими саперами создали около десятка минных полей. В этой напряженной, связанной с риском работе участвовал и наш второй минер — Николай Юров.

Настрой у минеров, я бы сказал, воинственный. Парни рвутся в бой. Семья у Величко осталась на Украине, у Юрова — на Смоленщине.

Работу минеров организует лейтенант Н. В. Апрелков, командир минной группы. Он совсем юн, хотя и успел побывать на сухопутном фронте — курсантов военно-морского училища в первые месяцы войны послали на передовую. Выл ранен, после лечения пришел к нам. Я по-отечески его жалею — уж очень он болезненно переносит качку. А профессию моряка и корабль свой любит — ни жалобы, ни просьбы о переводе на берег.

Поднимаю перископ и устанавливаю: мы приближаемся к точке сброса первой мины. Теперь время полной воды — расчеты наши оказались правильными.

Кораблей поблизости нет, шхуна давно скрылась из виду, а отдаленные шумы мелких судов в вершине залива нам не помеха. Можно начинать.

Мины ставят по-разному: банками, в линию, змейкой… Мы наметили первый из упомянутых способов[5]. Банки расположим в разных местах фиорда. В двух банках будет по семь мин, в одной — шесть.

Лодка поворачивает вправо, направляясь к западному берегу фиорда. Оголенные скалы, местами запорошенные снегом, хорошо просматриваются, видны ориентиры — мысы, вершины гор. Нацеливаю в их сторону глазок перископа, беру отсчеты азимутального круга и передаю данные штурману, а он, прокладывая пеленг за пеленгом, уточняет место лодки на крупномасштабной карте.

Подходим как можно ближе к урезу воды (корабли противника наверняка держатся приглубого берега). Лодка разворачивается и ложится на боевой курс.

— Ставить мины!

Слышится щелчок, и на счетчике появляется цифра — единица. Для надежности с кормы репетуют:

— Первая вышла!

В кормовых — седьмом и восьмом — отсеках горячая пора, герои дня теперь минеры. Величко стоит у левой трубы, Юров — у правой. С получением команды «Ставить мины» они поворачивают маховичок реостата. Приглушенно жужжит мотор, установленный на амортизаторах. Мощные агрегаты передвигают мины, находящиеся в трубе (и лежащие там встык), на расстояние, равное одной мине. Тогда крайняя вываливается наружу и тонет. На дне остается якорь, а мина автоматически от него отделяется, всплывая на заданную глубину. Кстати, некоторые представляют мину рогатым чудовищем. Наши были цилиндрические и гладкие; шары с «рогами» сейчас можно увидеть только в кино и музеях.