В чужих не стрелять

- Я не сошел с ума. Нужно даже не само письмо - копия. Нотариально заверенная копия, о существовании которой, уверяю тебя, никто не узнает. Никто, кроме двух-трех человек. Вот когда ты дашь копию письма, это действительно будет помощь.

Он еще не закончил обед, как пришел Хржанович. Возбужденный, принялся ходить по кухне, потирая руки. Остановился:

- Я был в "Петербургском вестнике". Там секретарь крикнул: "Эй, Коршакеев делает для нас что-нибудь? Нет? Точно?" Из соседней комнаты крикнули: "Точно!" Он развел руками, буркнул: "Вы что-то ошиблись". Но как я накрыл "Биржевые ведомости"! Как накрыл! Меня как будто осенило, будто вдохновение нашло... Я вхожу и тихим таким голосом: "Я от Коршакеева... Он просил передать, что материал о Глебове задерживается..." Секретарь сразу бросил писать, оглянулся: "От Коршакеева?" - "Да, от Коршакеева". Смотрит в упор: "А что случилось?" Я: "Не знаю, просто Коршакеев просил передать, что материал задерживается". Помедлил, стал грызть ручку, бросил: "Подождите, не уходите без меня". Ушел, не было минут пять, наконец вернулся: "Скажите, шеф просил Константина Петровича сегодня же позвонить обязательно! Поняли? Обязательно!" Хорошо, говорю, скажу - и ушел.

- Молодец... Значит, этот мерзавец связан с "Биржевкой"... Ешь, я уже пообедал.

- С "Биржевыми"... - Хржанович принялся за суп, кивнул: - А знаете, кто финансирует "Биржевые"?

- Насколько мне не изменяет память, несколько банков.

- Да, но главным образом мюллеровскнй банк, а это дочернее отделение банка Штюрмера. То есть, вы понимаете, это газета германофилов? И иже с ними?

19

Пластов вошел в полицейский участок, разыскал следователя по особо важным делам статского советника Кухмистрова и, войдя в его кабинет, положил на стол визитную карточку. Сидящий за столом хозяин кабинета кивнул.

- Прошу, господин Пластов, рад познакомиться.

Пока все предполагаемые участники заговора, неуловимым образом складывающегося против Глебова, оставались неуязвимыми - Пластов не мог бы предъявить никаких конкретных обвинений ни Трояновскому, ни Защипину, ни Коршакееву. Именно поэтому он сейчас понимал: важно выяснить, может ли входить в этот заговор Кухмистров; если да, ему впору отказываться от защиты. Встретился с взглядом колючих, но внимательных серых глаз: по первому впечатлению ничего, что говорило бы о предвзятости или нерасположении. Голос спокойный, профессионально уверенный, но не надменный, в поведении чувствуется готовность к разговору.

- Как я понимаю, вы адвокат, защищающий интересы фирмы "Глебов и К°"?

- Совершенно верно. Ваше высокородие, не буду отнимать у вас время. Думаю, вам, как и мне, хорошо известны обстоятельства дела.

Глаза Кухмистрова сузились.

- Вполне возможно, господин Пластов. Так как я не ждал вашего визита, признаюсь: говорить на эту тему пока не готов, но могу дать объяснения, если вас что-то интересует.

- Понимаю, ваше высокородие. Напротив, я, если у вас возникнут какие-то вопросы, готов ответить на любой из них.

- Я жду ваших, господин Пластов.

- Хочу прибегнуть к любезности следствия и выяснить одно: степень вины сторожа? Кажется, его фамилия Желдин?

Кухмистров смотрел довольно сухо:

- Да, господин Пластов, совершенно верно, Желдин. Вам никто не будет препятствовать в выяснении степени вины любого человека, но до окончания разбирательства материалы следствия принадлежат только следствию. Таков закон.

- Я это прекрасно знаю, ваше высокородие, но мне известно, что Желдин арестован, и я хотел бы получить с ним свидание. Думаю, не нужно обосновывать причины просьбы - они ясны.

Это точный удар. По его расчетам, новый сторож мог быть лишь подставным лицом, не посвященным в общий план. Если Глебову предъявят обвинение, как инициатору поджога, для заговорщиков сторож будет наиболее вероятной кандидатурой на роль непосредственного исполнителя. Значит, он ничего не должен знать, иначе в ходе следствия или на суде может выдать остальных участников. Если же допустить, что Кухмистров входит в заговор, он постарается не дать ему свидания со сторожем, чтобы не позволять выяснить эти тонкости. То же самое, конечно, могло случиться и при беспристрастном следствии, для отказа в свидании есть все основания, но на это у Пластова был свой взгляд. Было еще одно: отказ в свидании с Желдиным можно использовать в дальнейшем как козырь в защите и повод для отвода. По взгляду Кухмистрова - тот все отлично понял.

- Господин Пластов, вы сами понимаете, я всерьез озабочен полнейшим выяснением обстоятельства дела. Как юрист, вы должны понять, мне крайне важно, чтобы на показания Желдина никто не влиял. Поэтому вынужден отказать в этом свидании, согласитесь, может быть, даже в интересах фирмы.

Может быть, этот опытный чиновник и не замешан в заговоре прямо, но это и не суть важно. Вполне достаточно, что сам Пластов сейчас понял: кто-то дал Кухмистрову понять, в каком направлении следует вести дело. Иначе бы следователь с таким опытом обязательно попытался выяснить истинную роль Желдина. Встретив невозмутимый взгляд Кухмистрова, Пластов улыбнулся: