В чужой шкуре

Проснувшись наутро, Андрей Иванович не чувствовал себя нисколько отдохнувшим, так как пришлось спать на диване в полусидячем положении (Андрей Иванович продолжительным и повторным наблюдением выяснил наконец, отчего у него горит тело, и сделавшись неожиданно «энтомологом», открыл, что на диване клопов меньше, чем на постели). Тем не менее времени терять не приходилось, и потому злосчастный директор КR «Заря», приведя в порядок свой туалет, назвал себя ещё раз «дурой» и вышел на улицу. Стояла ростепель. По улицам бежали ручьи грязной воды. Попробовав перебраться через улицу, Андрей Иванович попал в самую грязь и оставил в ней одну калошу. Провозившись с ней и сообразив, что с непривычки к провинциальному пешехождению он не доберётся до своей конторы, Андрей Иванович крикнул извозчика и велел ему свезти себя туда. Извозчик потребовал тридцать копеек, да ещё вперёд. Контора КR находилась через два переулка от гостиницы.

— Вам кого? — спросил швейцар, когда Андрей Иванович отворил дверь.

— Главнозаведующего…

— Дома. Сюда ранее часу не будут…

Сказав это, швейцар перед носом Андрея Ивановича захлопнул бесцеремонно дверь.

«Неужели и у нас в Питере так грубо встречают посетителей, — думал Андрей Иванович, садясь опять на извозчика, — в конце концов я, кажется, сделаю порядочный запас наблюдений». Извозчик скоро подвёз его к широкому дому архитектуры «рококо». Андрей Иванович дёрнул за звонок. Долго не отпирали. Наконец после третьего, энергичного звонка, толстая пожилая горничная отворила дверь, но увидав Андрея Ивановича, — не прежнего важного, хорошо одетого, выхоленного Андрея Ивановича, а теперешнего, в скверном пальто, забрызганном грязью, — не выпустила ручку двери из рук и загородила дорогу.

— Вам чего? — спросила она.

— Я к Ивану Яковлевичу…

— Так что же вы, любезный, лезете на «паратную». Ещё наследите… Идите чёрным ходом через куфню…

— Но… — пробормотал было Андрей Иванович…

— Здесь «господа» ходят, а для «протчих» у нас чёрный ход, — сказала горничная и заперла дверь.

Андрей Иванович в первый раз в жизни остался в буквальном смысле слова на улице. «Плюну и уеду! — подумал он, но тотчас отогнал эту соблазнительную мысль, — ни за что! Претерплю всё, но не сделаюсь петербургским посмешищем!»

— Ты чего, дяденька, ищешь? — спросил его какой-то проходящий мастеровой.

Андрей Иванович обрадовался и рассказал его затруднение:

— А за каким, то есть, ты делом? — поинтересовался мастеровой.

— Служить я приехал.

— Что же место, значит, вышло?

— Нет, только ещё просить стану.

— Так… Вот что: ступай-ка ты лучше откуда пришёл. Толков тут тебе не дождаться. Мы довольно, значит, понимаем. У них и свои-то служащие сбежать собираются. Первое: работой морят, не приведи Господи, а второе: хоть голодом помирай — жалованьем очень обижают.

— А вы почему знаете? Наша контора славится в этом отношении… — вступился Андрей Иванович.

— А вот сунься — увидишь! Прощенья просим… Одно слово — волки… Ничуть они чужой нужды не понимают. Уж нам оченно известно. А тебе вот ход: заверни ты за угол, да иди во двор, а там увидишь — лестница, и ты по ней не ходи, а пройдя ещё дверь, поверни налево… Тут тебе и будет куфня… А ты это с какого же разума на «паратное» лезешь? За местом пришёл, а на паратное… Чудак!..

Мастеровой ушёл, а Андрей Иванович, мысленно ругая себя, Славича, Курилина и весь мир на все корки, пошёл по указанному направлению. Наговорившись досыта с подручным дворника и какой-то бабой, — он наконец нашёл заветную дверь и очутился на кухне. Последовал тот же вопрос со стороны кухарки.

— Самого? Спит… Сядь тут на лавку, да подожди… Вы из каких будете? По своему делу?.. Ну и сиди…

На кухне сидел кучер, покуривая папироску.

III

Андрею Ивановичу пришлось покориться своей судьбе. Он уселся на лавку. С плиты нёсся соблазнительный аромат, дразнил Андрея Ивановича и наводил на печальные мысли. «Эх, — думал он, — если б я приехал сюда в своём настоящем виде, а не таким замарашкой — воображаю, как бы меня встретили! Это завтрак, наверное, готовится… И меня бы не знали чем накормить!.. А теперь сиди на кухне в обществе чёрт знает кого! Кухарка… Кучер… fi donc!.. Кучер папироской угощает… Экая я дубина!»

Просидев час и не видя конца этому испытанию, Андрей Иванович достал своё собственное рекомендательное письмо и попросил кухарку передать его господину главнозаведующему… — «Надо было с этого начать, — подумал он. — Прочтя моё письмо, Иван Яковлевич, конечно, меня не заставить торчать здесь… Прежде всего он благовоспитанный человек. Хотя я его и не знаю, но в нашей компании, конечно главнозаведующий — джентльмен. Правда, я ему себя рекомендую как мелкого служащего, но он же поймёт, что „директор правления“ не станет рекомендовать какую-нибудь „дрянь“. Экое дурацкое „пари“! Вот сам бы Курилин попробовал побыть в чужой шкуре».

— Ну что?..

— Барин завтракают, — сказала кухарка, — подождать велел…

— Да письмо-то он читал?

— Видать было, что распечатал… а уж читал ли — не знаю…

— Это чёрт знает, что такое!..

— А ты не чертыхайся: здесь иконы, — сказала кухарка.