В чужом небе (СИ)

- Треть людей потерял, - ответил Бессараб. - Коней много у меня свели, особенно ломовых. Часто мы в засады гайдамаков попадали в деревнях и на хуторах. Да и разъезды мои, если те невелики, бывает, вырезают. Сильно нам достаётся, очень сильно. И ведь сплошная партизанщина - ни одной нормальной схватки не было даже с тех пор, как от Соловца отошли. Линии фронта и той нет, не поймёшь, где свой, а где враг. Утром в деревню входит взвод - и его встречают чуть ли не хлебом-солью, а ночью всех бойцов и командиров находят мёртвыми. Да что там мёртвым - растерзанными! А в деревне уже ни души живой нет.

- Ну, значит, придётся мне вспомнить опыт войны с Великой степью, - мрачно заявил Будиволна, и в глазах его загорелся знакомый многим его товарищам огонёк. Тот самый, что не предвещал врагу ничего хорошего. - Там народ усмирил - и здесь справлюсь.

- Не забывай, товарищ Будиволна, для чего мы с тобой сюда пришли, - попытался урезонить его Вершило. Однако сделать это оказалось совсем непросто. Командарм уже закусил удила.

- Ты только про угнетённых крестьян мне тут не вещай, - хлопнул он по многострадальному столу широкой ладонью. - Не надо! Накушался я этого вот так уже. - Он выразительно провёл пальцем по горлу. - Ты товарища Бессараба слыхал? Пора взяться за местных, как следует. Думаешь, я Гражданскую забыл? Забыл, что в Прияворье тогда творилось? Всех этих атаманов и батек самопальных? Мужиков, которые вчера за народную власть, а сегодня снова перед господами спины ломают?

Тут Вершиле было нечего ответить. Сам он слишком хорошо помнил Гражданскую войну здесь, в Прияворье. Ни в чём Будиволна не кривил душой. Тогда Вершило, поняв, что поддержки от уполномоченного армии Бессараба ждать не приходится, обратился к Кудряю. Молодогвардеец по своему обыкновению сидел молча, предпочитая слушать, а не говорить самому.

- А что думает по этому поводу комдив Кудряй? - повернулся у нему Вершило.

- И то верно, - поддержал его Будиволна, - сидишь тут, как не родной, будто тебе и дела нет до того, что говорят.

В избе, где собрался на заседание штаб объединённой армии, на несколько секунд повисла тишина. Кудряй явно не спешил тут же начинать говорить.

- Тут народ пуганный всеми властями, - наконец, произнёс он. - Привык к кнуту, не к прянику. Сивер с его гайдамаками только на этом страхе и держится. Его же вроде бы и нет. Но это пока в деревнях стоят наши отряды. Но стоит нам уйти, как тут же из лесу лезут гайдамаки и мордуют мужиков за то, что они нам помогали. Отсюда и злость на нас.

- Тьфу ты, ну ты! - вспылил Будиволна. - Мордуют, значит, гайдамаки, а злость - на нас. Не понимаю я тебя, товарищ Кудряй.

- Всё верно говорит молодогвардеец, - поддержал Кудряя Бессараб. - Из-за нас ведь мужиков мордуют - вот и злость на нас. Так уж у них головы устроены.

- Нам надо перенаправить народный гнев в нужное русло, - выдал уполномоченный армии Бессараба. После его слов в избе снова повисла тишина.

- Ну что ты за человек такой на мою голову, - рассмеялся Бессараб. - Народный гнев, понимаешь, да ещё и в нужное русло. Зачем такими словами бросаешься, а? Умный ты человек, но слишком уж заумно говоришь. Вот какой от тебя прок, если тебя бойцы на митинге через слово понимают, да и то только те, кто из грамотных.

Уполномоченный сердито поправил очки, но возражать не стал.

- Однако, в общем ваш уполномоченный прав, - заметил Вершило. - Надо поднимать уровень пропаганды в ваших частях. Моральный дух сейчас в вашей армии низок, я понимаю, но наша задача вернуть его на должный уровень.

- А уровень этот вернёт только добрая драка, - рубанул воздух ладонью, будто шашкой Будиволна. - И вот какое есть у меня предложение к вам, товарищи. Не будем гоняться за Сивером и его гайдамаками по здешним лесам - нечего нам силы распылять. Ускоренным маршем надо наступать на столицу этой гетманской Державы. Выбьем оттуда всю нечисть, что притащил с собой Брунике, и ему самому по рогам надаём. Вот тогда-то мужики здешние и поймут, кто в Прияворье власть и за кем тут сила.

- Это выбьет у Сивера почву из-под ног, - закивал ободренный словами Будиволны уполномоченный. - Без поддержки народных масс он ничего собой не представляет.

- Ну вот сколько не бьюсь я над ним, - развёл руками Бессараб, будто извиняясь за своего уполномоченного, - а даже говорить по-человечески его научить не могу. Всё время он у меня заумь несёт.

Уполномоченный тут же покраснел, как девица и потупился. Очки съехали почти на самый кончик носа, но поправлять их расстроенный политический руководитель не спешил.

Командир 1-го конно-партизанского гайдамацкого полка Козырь проснулся на рассвете. Он всегда просыпался с первыми лучами солнца - стоило тем только залезть в окошко хаты, где преклонял голову полковник или же найти самую маленькую дырочку в пологе палатки, и коснуться его, Козыревых, глаз, как он тут же пробуждался ото сна. Как бы крепко не пил вчера и во сколько бы ни повалился спать.