В чужом небе (СИ)

— Туда ему и дорога, собаке, — окрысился Козырь. — Продал он нас — не врагу, так трусости своей собачьей. Что ещё в тех листках пишут про наших?

— Да что наш спадар атаман Сивер подался за кордон — в Империю, прихватив весь наш оставшийся золотой запас.

— Того запасу было-то. — Козырь почти свёл вместе большой и указательный пальцы, наглядно демонстрируя размеры золотого запаса. — И жалеть не о чем.

— Для всех мало, — согласился Болботун, — а одному хватит до конца жизни, ежели не шибко транжирить. Да и немолод уже наш атаман — будет просто век свой доживать где-нибудь в Империи. Там, куда война никогда не дойдёт.

— Да и пёс с ним, — махнул рукой на атамана и его золотой запас Козырь. — Мы теперь, считай, все покойники, нам то золото ни к чему.

Расторопный денщик по знаку Болботуна втащил ещё одну четверть первача. Козырь быстро разлил её по стаканам.

— За нас, спадар полковник, за последних гайдамаков во всём Прияворье.

Он подняли стаканы и опрокинули их не чокаясь, будто бы пили на собственных поминках. Денщик, видевший это, несколько раз осенил себя знаками, отгоняющими зло. Негоже это, чтоб живые люди сидели за столом да поминали сами себя.

— Ты, знаешь что, Козырь, бери моих черношлычников. Всех, кто может, сажай в седло. Будем умирать, как гайдамаки. А остальных, кто не сядет, я при орудиях оставлю и в окопах. Отбиваться будем до последнего. Щадить нас народники не станут, потому и мы в плен не сдадимся. Ты ж с конницей потрепли врага сколько сможешь — пусти им кровь, да так чтобы навек запомнили как гайдамаки умирают.

— Пущу, — пообещал Козырь. — Век нас помнить будут.

Мастерство Бушуя как стрелка я оценил в полной мере. Движения его были настолько быстры, что заметить их оказалось почти невозможно. Вот правая рука только расстёгивает кобуру, а в следующий миг в его руках уже два револьвера — коротких, нейстрийских, по шесть пуль в каждом. Но выстрелов всего два — и оба смертельных. Рванувшиеся ко мне парни в кожанках валятся на грязный истоптанный сапогами снег. Крови не видно в неверном свете костров.

За это время я успел только вытащить из кобуры свой револьвер, даже поднять его и то времени не было. Бушуй же замер, наведя на тёмные фигуры стволы своих револьверов.

— Спокойно, — раздался голос человека в серой шинели. — Давайте без лишних нервов. Мне трупы лишние не нужны. Опустите оружие, Ерлыков, я знаю, что вы готовы перестрелять всех нас, но это не выход из ситуации. — Он спокойно обернулся стоящим за спиной людям. — А вы, товарищ Духовлад, впредь держите себя в руках. И если уж не думаете, прежде чем команды отдавать, так хотя бы поставьте в известность меня, как старшего по званию.

Он снова повернулся к нам.

— Идёмте к костру, — взмах рукой в куда-то в сторону, — там можно будет нормально поговорить.

Держась на расстоянии друг от друга, однако спрятав оружие в кобуры, мы дошли до костра, о котором говорил генерал в серой шинели. Это бы не сигнальный, а вполне обычный костёр, рядом с которым угадывался в темноте силуэт автомобиля, а ещё чуть подальше ходили, похрапывая, несколько стреноженных коней. Рядом с огнём скучали трое в длинных кавалерийских шинелях и богатырках. Увидев генерала, они разом подтянулись, встав по стойке «смирно».

— Вольно, бойцы, — махнул им рукой генерал. — Спасибо за костёр, а то мы совсем задубели, пока ждали наших гостей с неба. Смотрю, вы и чай уже вскипятили — отлично. Объявляю благодарность.

Он присел рядом с костром, протянул к огню руки в перчатках. Я давно уже не ощущал холода, но понимал каким-то образом, что температура сейчас упала сильно ниже нуля. Зима уже на носу, и ночи всё холоднее и холоднее. Один из бойцов зачерпнул ему из котелка, висящего над огнём чаю, и генерал благодарно кивнул ему. Теперь он грел руки о кружку. Поднявшись на ноги, генерал снова обратился к нам.

— Да подойдите вы ближе к огню, что вы всё в темноте жмётесь? Хоть лица друг друга разглядим, как следует.

Мы с Бушуем последовали его совету, да спутники генерала не отстали от нас. Как-то так незаметно получилось, что у нас с Бушуем за спиной теперь был автомобиль, и если что, мы всегда могли попробовать заскочить в него, и дать дёру. Но я бы очень не хотел, чтобы всё обернулось именно таким образом. Ночью на авто далеко не уедешь, даже зная дорогу. И догнать нас конным будет не слишком сложно, а там уже и феноменальное умение обращаться с оружие, которое продемонстрировал мой спутник, нас вряд ли спасёт.

Бойцы, оставленные следить за костром, подкинули в него несколько свежих поленьев, и он загорелся веселей, осветив, наконец, небольшую полянку, где все мы собрались. Наконец, я смог разглядеть лица встречавших нас людей. И не скажу, чтобы они меня обрадовали.

Генералом в серой шинели оказался не кто иной, как Хлад — человек легендарный. Последний защитник контрреволюции, который после нескольких лет эмиграции вернулся в Народное государство. Выходит, верность его оказалась не столь уж крепка.