В чужом небе (СИ)

И я его отлично понимал. О трагедии и подвиге крепости Соловец знали все в Урде, и многие как личную трагедию восприняли то, что Бессарабу пришлось оставить её после нескольких месяцев упорных боёв на этом плацдарме. Именно тогда в одном из городов Прияворья организовалась Держава, во главе которой встал Гетман. И тогда же гайдамаки атамана Сивера ударили в тыл армии Бессараба. Западный фронт, как многим казалось в те дни, рассыпался как карточный домик. Однако Бессараб сумел удержать его, пускай и дорогой ценой, а теперь ему на помощь вроде бы пришёл Будиволна, недавно освободивший Бадкубе, со своей Конной армией и частями недавно образованной Молодой гвардии. Все эти новости мы узнавали от Аспиранта. Тот что ни день наведывался в наш кубрик чуть ли не после каждого совещания в кают-компании авианосца.

— В столице Нейстрии Чёрному барону готовят некий сюрприз, и пока этот секрет хранят весьма тщательно, — продолжал Бригадир. — Его уже пригласили на какое-то собрание, которое состоится в тот же день, как мы приземлимся. Я хотел присутствовать на нём, но мне отказали, сославшись на то, что дело это касается только урдцев.

— И вы хотите, чтобы мы представляли на этом тайном собрании эскадрилью? — тут же заметил Гневомир, лишь на мгновение опередив меня.

— Совершенно верно. У командования Блицкрига не будет повода отказать вам.

— Весьма интересно будет узнать, что же это за собрание такое, — заявил я. — Особенно секретное и касающееся только урдцев.

— Тогда завтра мы с вами отправимся после первых склянок прямиком к Чёрному барону.

Чёрный барон был нам вовсе не рад и не стремился скрывать этот факт. Он занимал каюту побольше той, что выделили Бригадиру с Аспирантом, но оно и понятно. Командующему самой настоящей частной армией, которой по сути являлись его добровольцы, полагалось несколько больше, чем командиру всего лишь одной эскадрильи. Пускай та и пользовалась самой зловещей репутацией. Надеюсь, мы смогли поддержать реноме в сражении над Дёйнкирхе.

Он глядел на нас с высоты своего немалого роста, будто на крестьян, принесших челобитную. Однако был вынужден общаться вежливо, ведь кроме нас с Гневомиром, в каюте присутствовал ещё и Бригадир. Из-за него же разговор шёл на нейстрийском.

— Значит, вы нашли-таки способ заслать своих людей на встречу, что устраивают для нас? — этим «нас» Чёрный барон сразу отмежевал себя и своих добровольцев от остальных наёмников, перешедших на сторону Блицкрига после Дёйнкирхе.

— Формального повода отказать моим летунам у блицкриговского командования нет, — пожал плечами Бригадир. — Оба они такие же эмигранты из Урда, как и все ваши добровольцы.

— А чем вы занимались в косорылом государстве? — неожиданно спросил у нас Чёрный барон.

— Гуталин варили, — усмехнулся Гневомир, — и старательно забывали свои дворянские фамилии. Но косорылым не служили, можете быть покойны на сей счёт. Потому и вынуждены были покинуть пределы родины. Слишком уж жарко там стало для бывших. Конечно, если те не пошли в косорылую армию военспецами, или ещё в какие их организации. Да и оттуда, уверен, их скоро начнут вычищать. Есть такое словцо в новом Урде – очень оно стало популярно перед тем, как мы покинули его пределы.

— А имперец тут причём? — обратил взор на Готлинда Чёрный барон. — Он каким боком к Урду прислониться успел?

— Успел, — развёл руками Готлинд, после того, как Гневомир перевёл ему вопрос командующего добровольцами. Говорил летун по-урдски со смешным акцентом, присущим всем выходцам из империи. — Я слишком устал от войны, и принял урдское гражданство, когда началась эта.

— Ну уж только косорылых граждан на той встрече не хватало, — отмахнулся Чёрный барон, говорил он, явно намеренно, по-нейстрийски, чтобы Готлинд был вынужден снова прибегать к услугам Гневомира в качестве переводчика. — Этих двух гуталинщиков я ещё возьму, а имперца – нет. И точка!

Он рубанул ладонью воздух, обрывая наш разговор. Ни к каким аргументам он явно прислушиваться не был намерен.

— Этого стоило ожидать, — сказал нам Бригадир, когда мы вышли из каюты Чёрного барона. — Я и вовсе был уверен, что он скрепя сердце возьмёт только одного, но ты, Гневомир, в очередной раз удивил меня. С гуталином это ты лихо, — Бригадир скривил губы в усмешке и прищёлкнул пальцами.

В отличие от Бригадира мы оба знали о словах, сказанных генералом Вешняком после провала его рейда на столицу. Процитировать точно я бы их, конечно, не взялся, но общий смысл был таков – трёхсоттысячный офицерский корпус рассеялся по стране, и полковники с капитанами предпочитают сидеть тихо и варить гуталин на продажу, а не спасать Отечество от поразившей его напасти. Конечно же, знал эти слова и Чёрный барон. И я уверен, что он не раз слышал их в той или иной форме от самого Вешняка.