В чужом небе (СИ)

— Огня до моего свистка не открывать, — сказал он. — Как свистну, бить без остановки до второго свистка.

Он медленно поднёс свисток к губам, однако выдувать из него пронзительную трель не спешил.

На том конце улицы, наконец, набралось достаточно врагов. В переднем ряду гарцевала теперь фигура в длиннополом кафтане и папахе. Она размахивала руками, явно пытаясь построить разношёрстное воинство, готовя его к атаке. И это ему удалось. Наверное, немало помогла нагайка, которой он не стеснялся угощать степняков.

— Сейчас пойдут, — сказал кто-то из народармейцев, когда командир врага перехватил нагайку и выхватил шашку из ножен. — Теперь держись, братва, жарко нам придётся.

Тут с неизвестным народармейцем было не поспорить.

С гиканьем, под лошадиный топот на нас понеслась вражеская кавалерия. И в первые секунды меня кольнул привычный уже страх. Всё-таки я живой человек и на тот свет не тороплюсь уж точно, а сейчас мне туда могут запросто оформить билет в один конец. Как-то сразу позабылось, что пули меня не брали во время драки с чоновцами в окрестностях Усть-Илима. Очень не хотелось проверять на себе – остался я всё таким же неуязвимым, как тогда, или снова мне страшны пули, пики и шашки.

На скаку многие степняки и поддавшиеся азарту бойцы Щекаря принялись палить в нас почём зря. Целью выбрали, конечно, непреклонно стоящего Тура и наш автомобиль. Уж очень хорошую мишень мы из себя представляли. Однако пули летели мимо, врезаясь в стены домов рядом с нами, пробивая висячие вывески магазинов и плющась о кованые перила нависающих над нашими головами балкончиков. Тур даже не дёрнулся, когда очередная пуля в красную крошку разбила кирпич стены в аршине от его головы. У меня бы точно нервы не выдержали, несмотря ни на что.

Командир Народной армии приложил свисток к губам, набрал в грудь побольше воздуха, задержал дыхание на секунду… И резкая, пронзительная трель заглушила и гиканье степняков, и выстрелы. А потом народармейцы и мы разом открыли огонь.

Я надавил на спусковую клавишу, давая волю накопившейся ярости, ненависти к предателям. Мой пулемёт дал длинную очередь, поливая первые ряды скачущих на верную гибель врагов. Рядом, только немного ниже, тарахтела котсуолдская машинка Мгера. Вокруг нас хлопали выстрелы винтовок народармейцев. Били длинными очередями пулемёты команды Тура.

Сам он замер среди этого светопреставления зловещей фигурой в серой шинели и башлыке. В левой руке зажат свисток. Правая лежит на расстёгнутой кобуре. Однако доставать оружие Тур не спешил.

Конница врага словно наткнулась на невидимую, но смертоносную для неё стену. Стену из нашего свинца и огня. Кони валились, скошенные очередями. Они кричали громко и почти по-человечески. Люди вылетали из сёдел, роняли оружие, горохом сыпались в грязь. Ни один не поднялся. Ни один не добрался до наших позиций. Все нашли свою смерть на грязной улице.

Вот только это был не более чем отвлекающий манёвр. За спинами всадников скрывалась лёгкая пушка. Её нам просто не было видно. Когда её притащили – кто знает. Быть может, сразу план был таков, а может, командир расчёта просто решил воспользоваться ситуацией.

Нам хватило трёх снарядов.

Степняки и бойцы Щекаря даже коней не успели развернуть, когда их атака захлебнулась в крови. А пушка за их спинами уже открыла огонь. И немудрено – за пушкой маячили солдаты в серой форме Блицкрига. На этих союзников им просто наплевать.

Снаряды буквально смели нас. Первый врезался в стену дома, разбросав пулемётную команду и народармейцев, что пришли с нами. Второй упал почти под ногами даже не дёрнувшегося от первого взрыва Тура. Я видел, как его накрыло волной грязи. Обострившееся зрение позволило заметить даже мелькнувшее в воздухе тело в серой шинели. Благодаря улучшенному восприятию я успел разглядеть во всех подробностях третий фугас. Тот, что угодил прямо под наш автомобиль.

Солнцеслав успел передёрнуть рычаг коробки передач, как только пушка дала первый залп. Однако блицкриговские артиллеристы оказались проворнее, чем мы ожидали. Пока заведённый двигатель прочихался, набирая нужные обороты, они успели пальнуть второй раз. Когда же автомобиль сдвинулся наконец с места, нам прямо под колёса угодил третий фугас блицкриговцев.

Ощущения были такие же, как когда меня сбросил норовистый конь. Я подлетел на пару саженей и рухнул в грязь. Пламя фугаса обожгло, однако вреда как будто не причинило вовсе. Только загорелись кое-где штаны. Я покатился по грязи, сбивая пламя. Сейчас не чувствовал ни боли, ни жара. Быстро подскочил на ноги. Окинул взглядом место нашего короткого боя.