В чужом небе (СИ)

От виража, который я заложил, у меня снова потемнело в глазах. Снова тяжесть навалилась на грудь, выдавливая из неё воздух. Но это была ерунда в сравнении с тем, что мне пришлось испытать только что. Жёлтые аэропланы превратились для меня в размытые тени. Я сморгнул выступившие на глазах слёзы. Раз, другой, третий! Наконец, зрение прояснилось. Я был на прицеле у трёх врагов. Я почти видел их лица, закрытые массивными очками. Теперь счёт шёл даже не на секунды, а на мельчайшие мгновения. Кто первым даст очередь – тот и победил. И мне удалось выиграть это смертельное соревнование у первого врага. Короткой очередью я пожёг его двигатель. Весь нос жёлтого аэроплана вспыхнул, окутался пламенем. И следом я отвернул, уходя от очередей двух других жёлтых аэропланов.

Они снова попытались сесть мне на хвост. И в этот раз мне вряд ли удастся выкрутиться. Я исчерпал запас трюков. Всё-таки я не был асом и летун более чем посредственный, и запас этот у меня совсем невелик. Я снова принялся бросать аэроплан туда-сюда, уходя от длинных очередей. Но всё чаще враги цепляли мой «Ньюпор». Фюзеляж его уже больше походил на дымящееся решето. Живучая всё-таки машина – даже непонятно, как она ещё в воздухе держится.

«Спитфайров» прозевал и я, и, самое главное, мои преследователи. Скоростные аэропланы налетели на жёлтых откуда-то сверху и слева. Сразу четыре машины – против двух вражеских. Схватка закончилась в считанные секунды. Оба жёлтых отправились в последний полёт к земле, объятые пламенем.

«Спитфайеры» же поравнялись со мной. За штурвалом первого сидел Брондри из Тары. Он уже без всякого шутовства козырнул мне. Я в ответ отдал честь на котсуолдский манер. «Спитфайеры» почти сразу набрали скорость, чтобы вернуться в схватку. А вот мне пора было возвращаться. Пулемётные цинки почти пусты, да и на «Ньюпоре» моём бы уже не рискнул вступить в хватку. Ему хватит сейчас одной хорошей очереди, чтобы развалиться окончательно.

Коммодор Дадри поднялся на ноги. У него не было душевных сил сидеть в такой момент. Корабли его эскадры сошлись с врагом на дистанцию даже не ближнего боя. Они лупили друг по другу, сойдясь почти вплотную. И сейчас уже не мастерство артиллеристов решало кому жить, а кому погибнуть. Все зависело только от прочности корпусов небесных крейсеров.

— Всем орудиям прекратить огонь! — неожиданно скомандовал Дадри.

— Но, сэр… — опешил было флаг-офицер, но коммодор оборвал его коротким окриком:

— Выполнять!

Команда обошлась в этот раз без флажка. Тот так и замер рядом с Дадри, раскрыв рот, будто выброшенная на берег рыба.

Орудия «Несгибаемого» замолчали. Теперь было особенно отчётливо слышно, как молотят по обшивке вражеские снаряды.

— Все орудия на правый борт, — продолжал командовать Дадри. Никто уже не оглядывался на впавшего в ступор флаг-офицера. — К слитному залпу готовиться.

«Несгибаемый» содрогался от попаданий. Дадри показалось, что он слышит, как его крейсер стонет. Но он отмахнулся от этих глупых суеверий.

— По моему приказу…

Хардагар вскочил на ноги. И без того узкие глаза его сузились ещё сильнее. Он не понимал, что происходит.

— Что творит этот сумасшедший?! — выкрикнул он. — Почему его корабль прекратил стрелять!

— Противник разворачивает все орудия на правый борт, — доложил по контрасту бесстрастным тоном один из офицеров.

— Нам конец, Хардагар, — высказал Духовлад мысль, которую не решался произнести вслух никто на боевом мостике флагмана эскадры собирателей. — Ты угробил корабль и всех нас.

Хардагар без сил рухнул обратно в капитанское кресло.

Зрелище, которому я стал невольным свидетелем, было просто потрясающее. Сама по себе схватка небесных кораблей, даже если это не дредноуты, а крейсера или фрегаты с корветами, производит впечатление. Но когда крейсер даёт продольный залп почти изо всех орудий – это нечто невообразимое.

Стволы пушек, развёрнутые все разом на правый борт, одновременно выплюнули во врага снаряды. Крейсера – стальной котсуолдский и жёлтый, украшенный шипами, цепями и флагами с неизвестной мне символикой – медленно плыли друг мимо друга. И «Несгибаемый» методично расстреливал своего противника. На жёлтой обшивке вспыхивали многочисленные огненные цветки прямых попаданий. Одну орудийную башню снесло напрочь – в неё угодил снаряд главного калибра. По броне вражеского крейсера зазмеились трещины. Из-под неё повалил густой дым, вырывалось пламя. Но «Несгибаемый» продолжал расстреливать противника. И тот вдруг переломился пополам, начал разваливаться прямо в воздухе. Отказал антигравитационный привод. Куски вражеского корабля пока медленно, но всё ускоряясь полетели на Бадкубе.

А «Несгибаемый» же продолжил движение. Теперь его пушки разворачивались к другим крейсерам жёлтой эскадры.