В чужом обличье (СИ)

Реймонд понимающе кивнул. Горы были бедны — горцы охотно нанимались в другие страны, а так как мало чего умели, то шли в наемники. «Мясо для заклинаний» или «горное мясо», как их обычно называли. Смазка для клинков. Разумеется, возвращались лишь немногие: большая часть погибала, у некоторых получалось ухватить удачу за хвост и они оставались в чужих странах, пропивать и проедать золотишко, а остальные, кто выжил, да так и остался нищим воякой, возвращались.

— Пятнадцать лет в наемниках, — многозначительно добавил Джепардо.

Реймонд не удержался и присвистнул. Это было много, очень много, даже по меркам стран большой четверки. Для обычного горца, не владеющего магией, не имеющего, как правило, ничего, кроме дедовского кинжала, это был просто невообразимый срок.

— В общем, опознал он этого убийцу, — задумчиво пожевал губами Джепардо, — и вот какое дело. Прозвище у него Прагский Магорез, так как однажды он в Прагсе устроил резню прямо в университете. Думаю, все помнят, что Прагс — столица Ранфии?

При этом в тоне и выражении лица его не было даже намёка на шутку. Реймонд подумал, что у него, наверное, уже привычка выработалась — всё пояснять. Ну ладно, сам Реймонд знал, что Прагс — столица Ранфии, но это он сейчас знал, после Вагранта, а раньше? Реймонд не смог бы сказать, может и знал, но благодаря деду, а ведь не у каждого дед — магистр магии. Попросту говоря, Джепардо привык разжевывать тем, кто не знает, включая князей.

— Магорез как раз и славился тем, что мог обойти практически любую защиту и предпочитал цели из числа власть имущих, — добавил Джепардо сухо.

Реймонду же опять вспомнилась фигура над дедом, шепчущая имя. Магорез, так что, его целью и правда был Агостон Хатчет? Или он не устоял перед соблазном зарезать сразу двоих, короля и магистра? Вопросы, вопросы, вопросы, всё больше вопросов без ответов.

— Проблема тут в следующем, — Джепардо посмотрел на Реймонда, — и это секрет пока что, но уже скоро он перестанет быть таковым. Идут переговоры с Ранфией и Ойстрией, о постройке сквозной дороги.

— Так она же и так есть?

— Каменистое трясущееся нечто; речь же идет о правильной, прямой дороге, без камней, обвалов, с организованными постоялыми дворами, возможностью замены лошадей и возможностью перемещаться быстро и много.

«А чего раньше не построили?» — мысленно удивился Реймонд, но Джепардо, словно подслушав его мысли, тут же дал ответ.

— Раньше наши горы никого не интересовали, потому что грузы возили морем, через Латию и вокруг, а также через север, по дорогам Намрии и Лахты. Пускай длиннее, зато безопаснее. Мы даже вели переговоры с Латией о расширении существующей дороги через долину Блантен в долину Вульт и дальше по всему Перпетолису, а также в Ойстрию и Ранфию. Переговоры близились к успешному завершению, когда в Латии начались все эти истории с вольностью городов и ересями, вмешался Святой Остров, — в голосе Джепардо слышалась искренняя досада. — И всем стало не до нищих горцев. Но это же вмешательство Святого Острова и беспорядки привели к тому, что возить грузы через Латию стало опасно. Еще оставались дороги на севере, но в Намрии вот-вот вспыхнет открытая гражданская война, и ездить там тоже небезопасно. В этих условиях данная дорога может принести огромные прибыли. Но не все этому рады.

— Мореходы из Латии наняли Прагского Магореза? — удивился Реймонд. — Или извозчики Намрии?

— Возможно. Точно сказать нельзя, так как оставшееся от него не разговорил бы и магистр некромантии.

«А ты откуда это знаешь?» — чуть не спросил вслух Реймонд, но вовремя прикусил язык.

— Возможно, что это дело рук самих ранфийцев, — продолжил Джепардо.

— Но зачем им такое?

— Чтобы убрать того, кто может построить дорогу, и привезти сюда своих специалистов? Чтобы ослабить Перпетолис и заплатить меньше? Кто знает? — пожал плечами Джепардо. — Большая политика она на то и большая, что судить о ней маленьким людям очень непросто. Не исключены и происки ойстрийцев, по тем же причинам: снизить налоги, забрать больше дороги себе.

— Забрать?

— По договору, который ещё, правда, не подписан, всем достаются равные доли, и Перпетолис в целом в выигрыше, — пояснил Джепардо. — Сами понимаете, я не мог слишком уж давить и выжимать, так как могло получиться так, что им проще оказалось бы двинуть сюда войска и завоевать нас. Но тем не менее мне удалось добиться выгодных условий, сыграв на противоречиях Ранфии и Ойстрии.

Он замолчал, глядя многозначительно на Реймонда и Гиозо, мол, вы же понимаете, что если мы сорвём договор, то условия будут уже не такими выгодными?

— Поэтому благополучие магистра Хатчета очень важно для всего Перпетолиса: кроме него, больше некому выполнить работы такого масштаба, — сказал Виртуозо, постукивая кончиками пальцев по столу.