В чужом ряду. Первый этап. Чертова дюжина

Чалый сел на пол и облокотился на спинку кровати. Все сходится. Он всегда брал с собой набор кинжалов. Летающие кинжалы выглядели очень эффектно, и режиссеры не упускали возможности сделать красивый эпизод. Это означает, что ножи у него выкрали из палатки, так же как зажигалку у Фельдмана. Кражу можно списать на местных. С них взятки гладки. Нашелся ответ и на второй вопрос. Вся съемочная группа знала о том, что он дал телеграмму жене и купил билет на самолет. Убийца его опередил. Стоп. Что ему говорил шофер Фельдмана? За последние дни он ездил в аэропорт пять раз. Отвез директора картины. Усиевича Германа Спиридоновича. Марию Николаевну Шелестову, главную героиню, у нее спектакли в Москве. Баяна он обвинил в стукачестве. Нестор Григорьевич Баян — руководитель актерской группы. Кто еще? Степаныч! Кирилл Степанович Карасев. Народный артист, вечный исполнитель ролей секретарей обкомов, горкомов, губкомов и так далее. Был еще один. Пятый. Но его шофер не успел назвать. Кто-то из этих пяти мог украсть зажигалку, ножи, зная о приезде Чалого в Москву, прийти в его дом и убить Анфису. Бред!

Но верь или не верь, а поиски убийцы надо начинать с этой пятерки. Других версий все равно не существует.

Родион поднялся с пола. Его взгляд упал на тумбочку, где лежала помятая фотография мужчины. Он долго всматривался в нее, потом взял в руки. На снимке был Баян. Перевернув фотографию обратной стороной, Родион прочел надпись: «Моей ненаглядной с любовью!». В углу стояла пометка, сделанная красным карандашом: «№ 306-В». На картоне остались следы клея. Как фотография Баяна могла попасть в спальню? Анфиса с ним виделась не более трех раз, и то по работе. А сейчас она была в декрете.

Голова пухла от загадок. Родион сунул фотографию в карман, снял с вешалки кожаную куртку, кепку и отправился на поиски истины.

14.

Три недели генерала не было на месте: летал на своем самолете на Чукотку. К кому, зачем и почему, никто не знал. Его обязанности выполнял полковник Челданов, но и он оставался в неведении по поводу замыслов начальника. Свиту с собой не брал, даже Гав-рюху, кто-то ведь должен кормить медведя и следить за порядком в доме. Сопровождал генерала только майор Мустафин — верный абрек хозяина.

Вернулся Белограй в приподнятом настроении и с головой окунулся в дела. Май на носу, полным ходом шла сортировка золота. Не за горами час расчетов по особым, не предусмотренным в плане счетам. Челданов нервничал. Только за последнюю неделю генерал подписал больше четырехсот приказов на освобождение. Возобновились авиарейсы местной линии на Хабаровск. Мечты дальстроевцев не сбылись, железную дорогу так и не построили.

В один из дождливых дней на генерала нахлынула хандра и он взялся за бутыль с самогонкой. Месяц в рот не брал, а тут сорвался. Гаврюха играл на аккордеоне, а Василий Кузьмич пел заунывные песни из репертуара Вадима Козина. От лирики ничего не осталось, да и певучесть не та. Сплошная горечь да желчь. Слова те же, смысл другой. Выпив очередной фужер, генерал посмотрел на своего шута и тихо сказал:

— Скоро прощаться будем, Гаврюха.

— Это зачем же, ваше величество?

— Не век же нам здесь маяться.

Вот и гадай, чего он хотел этим сказать.

— Бросить империю хочешь, государь?

— Мне суждено здесь сдохнуть. А тебя отправлю на большую землю. Со мной погибнешь. Дам тебе вольную, ежели до Москвы пешком дойдешь. А? — Генерал рассмеялся и налил еше самогона.

У Гаврюхи на глазах выступили слезы. Разве хозяину понять, какую оплеуху только что отвесил он своему шуту. За генералом и впрямь до Москвы дошагал бы, а без него никуда. Так уж получилось.

Шут

Этот случай произошел в конце 45-го. Блатной этап перегоняли по Тенькинской трассе. Растянувшаяся колонна двигалась медленно, конвой с овчарками уже не обращал внимания на увеличившуюся дистанцию в строю.

— Разве блатарей так водят? — нахмурился Белограй, спрыгивая с лошади.

Сопровождавшие его тоже спешились.

— Машин не хватило, товарищ генерал. «Феликс Дзержинский» из Ванино пришел, двенадцать тысяч в трюмах. Никишов лично сутки из порта не уходит.

— В транзите надо держать, за колючкой.

— Забито до отказа. Этих до Олы доведут, там еще есть места.

Белограй как в воду смотрел. Нашелся один псих. Похоже, акробатом был. Из ряда в момент выскочил, пара прыжков в сторону, выбил кулаком зубы солдату, подхватил его винтовку и вскочил на коня. То ли осетин, то ли грузин, он знал, как сидеть в седле и как стрелять с одной руки. Взгляд — огонь. Глянул на Белограя и передернул затвор. Тут из-за спины лейтенанта вынырнул мальчишка и загородил собой генерала. Раздался выстрел. Джигит на коне врезался прямо в колонну, людей подавил и помчался по тундре прочь, отстреливаясь. Колонна дрогнула. А мальчишка так и стоял перед Белограем, словно замороженный. Потом медленно поднял свою винтовку, передернул затвор и прицелился в удаляющуюся точку. Выстрел. Беглец рухнул в снег, а конь поскакал дальше. Все ахнули. С такого расстояния в подвижную мишень попасть с первого выстрела невозможно.

— Лучший выстрел в моей жизни, — сказал генерал.