В чужом теле

Я поперхнулся кашей. Закашлялся и выпучил глаза. Большой от всей души приложился к моей спине. Так, что у меня и каша вылетела и кажется хребет треснул. Зато помогло прийти в себя. Я решил, что надо научиться сдерживать свое удивление, а то буду, похож на крестьянина, который приехал в Москву и ходит мух ловит открытым ртом. С одной стороны хорошо для поддержания статуса недалекого горца, но с другой я же горец, а не идиот, который впадает в стопор, когда услышит или увидит что-то новое.

— Ты не спеши, сейчас еще не поздно, успеешь выспаться. В лесу темнее быстрее просто. Не правильно истолковал мое поведение Большой.

— Знаешь, пойду, я на боковую.

— Куда?

— Спать, говорю, пойду, не совсем еще восстановился после боя.

— Ну, если так и то верно, а то нам еще три дня ехать всякое может случиться, надо быть в форме.

Я подложил сумку под голову и укрылся плащом. Если Злому четыреста. Сколько же тогда Большому. С виду они ровесники. Что-то здесь все долгожители какие-то. С мыслями о долгой жизни я и провалился в сон.

Проснулся я опять от пинка по ребрам. Отмахнулся первым, что попалось под руку и опять закрыл глаза, устраиваясь поудобней и подложив под щеку то чем отмахивался от надоедливого пинка под ребра.

— Драко. Вставай. Вставай!!! Я подскочил, как ужаленный. С очумевшими глазами, начал крутить головой. Ну, неадекватный я с утра, ни могу с этим ничего поделать. Да еще когда спишь на земле, это не способствует утреннему настроению.

— Спокойней!! Это я!!

— Кто я!!

— Охренеть!! Я это, Большой.

Оказывается, глаза то я открыл, а проснуться забыл, да еще и железяка в руках, оказалась. Я остановился, протер глаза. Уставился, на взлохмаченного Большого и так спокойно ему сказал.

— Я не знаю ваших традиций. Но если ты еще раз меня пнешь. Дальше идут не переводимые идиомы. Большой стоял и внимательно слушал меня.

— Ты закончил? Я сбился.

— А?

— Я говорю, ты закончил ругаться? Я так понимаю, ты же ругался? Походу я перешел опять на непонятные фразы.

— Ты меня понял? Понял, что я тебе сказал?

— Да понял я, понял. Только от привычек избавиться сложно. Ведь ты это понимаешь лучше, чем кто-либо другой.

— Так сложно понять, что не надо пинать сонного человека?!! Это же маразм какой-то! Я еще кипел. Большой наверное понял, мое состояние, поэтому и не перебивал.

— Извини, я не знал, что за это у тебя в племени отрубали ноги.

Вся злость сразу куда-то ушла. Я непонимающе уставился на него.

— Какие ноги?

— Ты посмотри, что ты в руках держишь.

Я перевел взгляд на свои руки. В правой руке был зажат Шаркен.

— Знаешь, он между прочим ядовитый, а ты с ним спал. Я поднял глаза на Большого, слабо улыбнулся. Потом сильно улыбнулся. Большой повторял за мной все действия, как отражение. Мы смотрели друг на друга и ржали, как лошади. Я не могу объяснить почему, но с этого момента мы стали ближе и все мелкие непонятки и обиды в дальнейшем стали просто мелочами обыденной жизни. Есть поверие, что по земле ходит человек, тот единственный, который поймет тебя с полуслова, поддержит в любой ситуации. Всегда будет с тобой и в горе и в радости. Так говорят о любимом человеке, о половинке твоей души. Так, говорят о девушке, той единственной с которой тебе суждено быть. О дружбе, о настоящей мужской дружбе я только слышал, поэтому, я привел сам себе аналогии с этим поверием. Естественно без каких-то извращений, но с теми же качествами. Верность, доверие, понимание. Я боялся поверить. Боялся поверить в то, что первый раз в жизни у меня будет настоящий друг. Сопли убрать. Не будет торопить события и принимать желаемое за действительное.

— Хорош, ржать. Ты меня разбудил, теперь давай корми. Большой вытер слезы.

— Садись ближе к костру, сейчас принесу тебе еду весельчак.

Большой вернулся достаточно быстро. Сунул мне миску с кашей и деревянную кружку с каким-то вкусно пахнущим травами напитком. Я заметил, что стеклянной или металлической посуды у них нет. Странно. Жуя, я спросил.

— Большой, а почему у вас посуда только из дерева. Они, как-то странно переглянулись с наемниками. Я понял, что здесь есть какая-та тайна. Они сейчас решают, сказать мне или нет.

— Если не можешь ответить, я пойму.

— Могу я ответить. Сказал большой и фыркнул на своих наемников. Типа молчать, что- ли? А может я знаю, что делаю.

— Тайны и, правда, в этом нет. Просто об этом никто не кричит на всех углах. Не принято.

— Думаешь, я буду. Сказал я с притворной обидой в голосе. Большой усмехнулся.

— Не будешь, ты с нами теперь. Наемники тоже заулыбались после этих слов. — Посуда сделана из целебного дерева Руташ. Мы просто привыкли за многие годы есть и пить только из этой посуды. Ты не замечал, что у нас у всех с собой своя чашка и миска?

— Как-то не заострял на этом внимания, посуда и посуда. Не важно из чего есть, только бы есть.

Они опять все заулыбались.

— Что вы лыбитись?