В далёких краях

Не скажу, что как-то положительно отношусь к тем, кто был его противником. Весьма сложно сказать, работает ли тут поговорка: «Враг моего врага – мой друг», поскольку это, как я понял, безмолвная статуя, которая магией запрограммирована на убийство ворвавшихся сюда, но какая-то доля сомнений появилась.

Вдруг это какой-нибудь скрытый квест, в котором надо догадаться, как умаслить эти разбушевавшиеся статуи?

Вопрос лишь в том, что я не считаю себя великим знатоком жестов разных стран и рас. В Китае, вроде как, кивки головой обозначают отрицание, а мотание из стороны в сторону – согласие. Это надо было итальянцем родиться, которые свою беседу не могут представить без размахивания руками. У нас руки при разговорах идут лишь в одном случае – начинается старый добрый мордобой.

Вдруг у них знак почтения что-то типа «поклониться по пояс, держа в правой руке левую ногу в позе аиста»? Не, ну его в болото…

– Рывок! Карающий удар! – я выскажу ему свое уважение, которое выразится в том, чтобы окончательно завершить любой путь этого существа.

Ему явно не понравилось терять здоровье, пусть и ушло всего процентов десять, что, кстати, никак не сказалось на внешнем виде статуи. Всеми своими руками он попытался схватить меня и раздавить, словно мелкого комара.

«Мда, в видео от системы он двигался куда быстрее», проскочило у меня в голове, хотя я едва-едва успел увернуться от смыкающихся в замке рук.

Ушел – хорошо, но вот то, что отскочил я прямо на другую двигающуюся скульптуру – фигово.

– Рывок! – взлетаю вверх

Мизур – великий драматург времен…

Да мне по барабану, кто это. Этот товарищ чуть было не вдарил по мне каким-то музыкальным инструментом, напоминающим пианино в миниатюре!

– Нет, дружище, на твой концерт я бы точно не пошёл! – недовольно покачал головой, осуждая столь вопиющее отношение к моей персоне со стороны данной творческой личности.

Тот, к сожалению, даже не поморщился, уцепившись взглядом к моей фигуре и не сводя с меня глаз.

– Блин, чего ж вас так много? – пожаловался я неизвестно кому, пытаясь решить, что делать дальше.

– Рывок! Истязание! Проклятье Велиала! – подлетаю к многорукому, станю его на несколько секунд и пытаюсь уменьшить количество его конечностей.

«Сойдет», резюмирую я несколько мгновений спустя, вновь взмывая в воздух. Ещё одну руку отрубить и вполне будет похож на обычного человека, пусть и слегка переевшего «Растишку».

– Эй, мы так не договаривались! – негодующе кричу я, уклоняясь от ударившего в мою сторону белесого потока света, который выпустил существо, державшее в руках манускрипт…

Эй’Кьяв’Ли’Нуза’Орина’Тод – некогда верховный маг, известный своим адским гневом и нетерпимостью к представителям иных рас…

– Ай-ай-ай, расизмом попахивает. Это уже лет тридцать как запрещено! – порицаю пытавшуюся убить меня статую.

Следующие несколько минут возможности сказать хоть что-нибудь у меня не было. Вышло так, что своими первыми кульбитами и отскоками я оказался прямо около столь вожделенного выхода из зала, куда начали стягиваться и ожившие скульптуры.

Стоило им пройти мимо своих неподвижных собратьев, как те сбрасывали многовековой покой и, стряхнув слой пыли, включались в охоту за бедным инквизитором.

Вот и приходилось скакать по помещению уворачиваясь от всего, что пытались в меня запульнуть, начиная от обычных заклинаний «Огненного шара», заканчивая совсем экзотическим видом оружия.

Больше всего меня поразило существо, отдаленно похожее на ящерицу. Оно сразу кинуло в меня своим хвостом, которое оторвало от себя, потом правой лапой, следом – левой. После этого он тупо замер, оглядывая себя, словно не понимая, почему же его конечности не отрастают. Секунд через десять у него что-то стрельнуло в гранитных мозгах, и он заковылял к упавшим вдалеке частям его тела. Забавно было наблюдать за тем, как он ползает по полу, пытаясь приставить к своим культяпкам оторванные им самим руки…

Спустя пять минут некогда великие личности выдохлись. У кого-то, судя по всему, закончилась мана, кто-то стоял пустым колчаном стрел, несколько сотен которых на добрый метр вонзились в потолок и не думали падать, так что у меня появилось немного времени выговориться. Хотя, если убрать все местоимения и нецензурную лексику, то, можно сказать, что я промолчал.

Моя самая сильная тирада за все годы жизни не произвела никакого впечатления на несколько сотен молчаливо смотревших меня скульптур. Жаль, а я надеялся, что они могут обидеться, заплакать и, будучи оскорбленным до глубины души, уйдут зализывать свои ментальные раны куда-нибудь в другое место.

Ладно, пока я скакал туда-сюда то понял, что прорваться через узкий туннель, благодаря которому я сюда и попал, ни у кого из них не выйдет, так что, видимо, буду делать вот так…