В дальних водах и странах. т. 2

Всю дорогу доносился до нас из низин и падей концерт болотных жаб, из которых иные появлялись и на нашем пути. Выйдя на время из кого поразмять члены, я чуть было не наступил на одно такое животное и даже невольно испугался, когда она скакнула из-под ноги в сторону. Это была громадная жабища, величиной, кажется, с добрую подошву, толстая, безобразная, вся в больших пупырьях; я еще не видал таких. Но если жабы были противны, зато истинное удовольствие доставляли нам светляки, во множестве усеивавшие собою кусты и деревья и летавшие довольно высоко, нередко парами и даже целыми вереницами, словно маленькие звездочки бенгальских огней. А. С. Просинский принес мне несколько штук таких светящихся жучков, завернутых в бумажку, он купил их за один цент у какого-то мальчика, и эти серенькие, не особенно красивые с виду насекомые всю ночь наполняли мою каюту слабым и как бы дышащим фосфорическим светом.

Сувонада и Внутреннее море

Уход "Европы" с С. С. Лесовским из Нагасаки. — Прощание с русскими судами. — Флаг за кормой. — Вратовидные скаты. — Рыбачья иллюминация. — Ван-дер-Капелленов или Симоносекский пролив. — Город Симоносеки и страничка из его новейшей истории. — Сувонада и ее бассейны. — Характер островов. — Каботаж и рыболовство во Внутреннем море.

18-го мая.

С. С. Лесовский, здоровье которого несколько поправилось после несчастия, постигшего его в шторм 13-го ноября, перебрался сегодня с супругой с берега на крейсер "Европа". Судно это, обреченное после понесенной им аварии на шестимесячную бездеятельность, долго чинилось в нагасакских доках, но теперь, слава Богу, опять готово к плаванию. Сегодня же приняли на "Европу" с фрегата "Князь Пожарский" матросов, в числе 65 человек, кончающих сроки своей службы, и взамен их сдали на "Пожарский" такое же количество молодых матросов. Мне отвели мою прежнюю каюту, которая по всему была бы хороша, да одна беда, что как раз над нею помешается заревая пушка, и каждый раз как она гаркнет во весь свой зев, у меня трещат и бимсы на потолке, и все переборки. В море это не составляет неудобства, потому что там спуск флага не сопровождается салютом, но в портах, на якоре, да особенно еще если вздумаешь к тому времени, после продолжительной ночной работы, соснуть перед обедом, как например сегодня, такой сюрприз, заставляющий прямо со сна чуть не выскочить из койки, не скажу, чтобы был особенно приятен. Поневоле каждый раз выругаешься с досады.

В каюте у С. С. Лесовского обедали сегодня весь штаб и командиры русских судов, находящихся на Нагасакском рейде. Для последних это был прощальный обед адмирала.

19-го мая.

Вскоре после полудня, на "Европе" начали разводить пары. В половине второго прибыл на крейсер лоцман, американец Смит, который взялся провести наше судно по водам Внутреннего Японского моря. Полчаса спустя, трапы и тенты были убраны, а еще через полчаса, ровно в три часа дня, "Европа" снялась с якоря. Машине дан был малый ход вперед.

На рейде в это время стояли "Князь Пожарский", "Стрелок" и "Пластун". По мере нашего к ним приближения, каждое из этих судов высылало своих людей на ванты, откуда они встречали и провожали нас криками "ура" и маханием шапок. Проходя мимо, С. С. Лесовский прощался с командой каждого судна отдельно и благодарил за усердную службу. Хор музыки на нашей палубе играл наш народный гимн, а команда "Европы", тоже стоя на вантах и отвечая троекратным "ура" на каждое прощанье своих товарищей, матросов "Пожарского", "Стрелка" и "Пластуна", побросала наконец в воду свои старые шапки. Это стародавний обычай, всегда соблюдаемый нашими матросами при первом шаге возвращения в отечество из дальнего плавания. Разные японские бедняки, существующие "рейдовым промыслом" и провожавшее наше судно в своих "фунешках", заранее зная из прежних опытов, что им предстоит пожива, взапуски бросились вылавливать плавающие шапки.

День стоял прелестный, солнечный, с легким освежающим ветерком от SW, и настроение у всех было радостное, потому что это в самом деле был наш первый шаг на пути возвращения в Россию, как вдруг наш флаг-капитан А. П. Новосильский, стоявший на мостике, сдержанным голосом заметил:

— Флаг Боже мой!.. Флаг за кормою