В дебрях Африки

Если к книгам этого рода не прилагать карт, то, во-первых, едва ли возможно взять в толк то, что описывают, а, во-вторых, самое изложение становится невыносимо сухо. Между тем, прилагая карты, я вполне избавляю себя от необходимости вдаваться в сухие описания, и в то же время рассказ мой получает такую вразумительность, такую ясность и доказательность, что я считаю карты не только украшением, но и наиболее интересною и необходимою принадлежностью своей книги. И я уверен, что читателю стоит лишь взглянуть на прилагаемый профиль Рувензори, долины Семлики и озер Альберта-Эдуарда и Альберта, чтобы гораздо больше узнать о главных чертах физического строения этих мест чем, например, об окрестностях озера Мичиган.

Спускаясь из Карими к бассейну озера Альберта-Эдуарда, мы тотчас догадались, что идем по высохшей озерной впадине, – для такой догадки не нужно даже особенных геологических познаний. Если бы уровень воды в озере повысился только на полтора метра, оно раздалось бы на 8 км к северу и на 8 км к югу; а если бы вода поднялась на 15 м, то озеро возвратилось бы к тому самому состоянию, в каком оно было во времена седой древности, когда волны его бились о галечник своих берегов под тенью дремучих лесов близ Мцоры. В самом деле, мне необходимо было посетить берега Альберта-Эдуарда, чтобы вполне постигнуть те физические изменения, вследствие которых это озеро, некогда столь обширное, уменьшилось до настоящих своих ограниченных размеров. Я, конечно, не решусь сколько-нибудь точно определить то время, когда озеро Альберта примыкало к лесам Авамбы с севера, а озеро Альберта-Эдуарда простиралось поперек округа Макара и доходило до южного края лесов. Но не надо быть особенно сведущим математиком, чтобы вычислить, во сколько лет Семлики прорыла себе русло такой глубины, чтобы высушить равнину Макара.

Это сообразить нетрудно. Различные соли, оседавшие на равнине по мере усыхания озера, и до сих пор еще не совсем вымыты и остались в почве. Трава настолько питательна, что ею пробавляется кое-какой невзыскательный скот, а по краям равнины накопился тонкий слой гумуса (от гниющей травы, на котором растут черные молочаи, акации, колючий кустарник), но девять десятых равнины остаются все-таки под травой, и тропические леса Авамбы ни на шаг не переступают ее границ. То же самое явление замечается и у южной оконечности озера Альберта: сначала плоская равнина километров на тридцать длиной, поросшая грубой травой, которой и скот не ест, затем пространство в 15 км с жидкими рощами плакучей акации, изредка перемешанными с черными молочаями, и непосредственно за этою полосой начинается лес, седой дремучий лес.

В каждую свободную минуту я раздумывал обо всем, чему учила меня природа этого дивного края. Было время, когда хребта Рувензори не существовало. Вся страна, от Униоро до плато Балегга, представляла сплошные холмистые луга. Потом, когда-нибудь очень давно, произошло поднятие земли, Рувензори восстал из праха, вознесся за облака, а у подножья его образовалась зияющая бездна на 400 км в длину и на 50 км в ширину с направлением от юго-запада к северо-востоку.

Тропические дожди проливались в течение многих веков; они наполнили бездну, затопили ее и со временем прорыли себе сток через те места, которые ныне известны нам под названием Экватории. Вода по пути размывала берега, промыла свое русло до самого камня и в продолжение бесчисленных столетий каждую секунду уносила за собою земляные частицы к северу, где из них образовался Нижний Египет и побережья Средиземного моря. Между тем дно бездны постепенно повышалось обломками и россыпями склонов Рувензори, остатками неисчислимых поколений рыб и отживших растений, и когда мало-помалу сточились и выкрошились утесы и камни, рассеянные по течению Белого Нила, образовалось два озера; между ними поверхность также постепенно возвышалась, сначала представляя группы обнаженных островков, потом, с течением времени, острова слились между собою, покрылись землей и щебнем, принесенными обвалами гор и сползающих ледников; почва их окрепла, оделась травой, потом лесом, и таким образом возникала долина, обросшая великолепною тропической растительностью.

У обоих концов этого леса расстилаются равнины, подверженные медленному процессу кристаллического перерождения, а по берегам озер и поныне можно наблюдать переходное состояние: постоянные наплывы ила с густою примесью животных и растительных остатков, постепенно скопляясь у берегов, возвышают их, высыхая, крепнут и образуют прочную и сухую породу. Если опустить шест где-нибудь у отмелей в южном конце озера Альберта, шест уйдет на полтора метра в тину. Эта тина образовалась из осадков и россыпей, увлеченных притоками со склонов Рувензори в русло Семлики, а потом сама река Семлики несет их в тихие воды озера. Если такой же шест погрузить на дно озера Альберта, он пройдет через 120 или 150 см серого ила, в котором попадаются тысячи тонких листочков слюды, мельчайших чешуек, измельченных рыбьих костей, издающих отвратительный и сильнейший запах.