В дебрях Африки

Место, выбранное нами для ночлега, с незапамятных времен должно было служить любимым местопребыванием слонов. Оно находится у поворота реки, где встреча быстрых течений производит сильнейший водоворот. Выше этого пункта река течет широко, спокойно, величаво; ниже – несколько островов делят ее на причудливую сеть протоков.

25-го капитан Нельсон повел караван. Я удержал Джефсона при себе, дабы он помог провести через эти опасные проливы длинные и узкие пироги, нагруженные нашими сокровищами, и присмотрел бы за увальнями, входящими в состав экипажа. «Аванс» пошел первым и стал на якоре выше водоворота; его матросы бросили с борта конец каната гребцам, которые, ухватившись за него, понемногу притянулись к вельботу и таким образом привели пироги в более спокойные воды. После этого мы гребли изо всех сил, чтобы выбраться вверх по бурному течению.

В 11 часов утра «Аванс» стал рядом с авангардом каравана, поджидавшего нас на высоком берегу Ренди в широкой бухте с ленивыми и темными водами, которые как бы нехотя выступают из мрачной глубины леса.

В час дня перетаскивание волоком кончили и караван вновь пустили в путь; между тем мы приготовились к новой борьбе с утесами и с быстриной ужасных порогов, известных у нас под названием «Осиных порогов» со времени следующего происшествия. Эти пороги растянулись на протяжении более трех километров. Выше их расположены деревни, ставшие знаменитыми из-за трагических происшествий, о которых будет сказано ниже; в настоящее время мы стремились туда в надежде найти там приют и съестные припасы. В продолжение первых 30 минут все шло хорошо.

Течение, быстрое и опасное, местами перебивалось крупными волнами. Я был на руле. С правого борта гребцы работали изо всех сил, с левого – часть матросов хваталась за нависшие ветви, двое отталкивались шестами, а двое других, стоя на передней палубе, держали наготове багры, чтобы хвататься за стволы молодых деревьев, мимо которых мы плыли. Мы подвигались медленно, пробираясь между берегом и островками по узкому рукаву, загроможденному громадным подводным утесом, выставлявшимся из воды множеством вершин около одного метра в поперечнике; но мы твердо решились переплыть его, будучи уверены, что в случае крушения тут меньше шансов утонуть.

Горячо взявшись за дело, мы уже вступили в самый опасный проток, протянув руки к веткам, за которые была возможность ухватиться; но как только мы взялись за них, на нас накинулся целый рой обозленных ос, со всех сторон облепивших нас; они жалили нас в лицо, руки, шею – словом, всюду, куда могли проникнуть. Вне себя от бешенства и боли, тщетно отбиваясь от этого легиона врагов, окруженные предательскими утесами, отбрасываемые бурными волнами, увлекаемые в водовороты, мы так работали руками и ногами, «когтями и зубами», что в несколько минут очутились за 100 м от ужасного места и прикрепили суда к деревьям; тут мы остановились отдохнуть, собраться с мыслями, пожаловаться на боль, порадоваться своему избавлению и обменяться воспоминаниями и мнениями об относительных достоинствах разных жалящих насекомых, пчел, слепней и ос.

Один остряк, обращаясь к моему слуге-немцу, сказал: «Вы на днях уверяли, что в этих гнездах из серой бумаги должно быть много меда, ну, как же вам понравился сегодняшний мед? Горьковат, не правда ли?» Все рассмеялись; веселое расположение духа снова вступило в свои права. Опять принялись за работу и через час приплыли к деревне, только что занятой караваном. Люди на челноках, следовавших за нами, издали видели баталию, происшедшую между нами и осами, и, из предосторожности переплыв реку поперек, пошли вдоль правого берега. Сомали и суданцы, поручив себя Аллаху, вошли в проток и были страшно искусаны осами.

Они вознаградили себя тем, что потешались над занзибарцами, которыми командовал Уледи, – тот самый Уледи, о котором говорилось в моей книге «Таинственный материк».

– Что ж это, Уледи, – сказал я ему, – ты сегодня осрамился, разве достойно храброго быть побежденным осами?

– О господин, – отвечал он, – храбрость тут ни при чем. Осы злее самых жестоких людей.

Здешнее поселение на левом берегу называется Бандейя; напротив его живет племя буамбури. К северу от буамбури, на один день пути, обитают абабуа и мабодэ, у которых хижины строятся уже не конические, как у приречных племен, а квадратные, со шпицем на крыше; стены тщательно замазываются, а к переднему фасаду приделывают глиняные веранды.

26-го мы дневали, чтобы отдохнуть и оправиться от лихорадочного состояния, вызванного укусами ос; командир вельбота особенно пострадал от них. На следующий день нас посетил вождь племени буамбури. Он принес в дар цыпленка, которому от роду не минуло еще и одного месяца; мы отказались от такого подарка со стороны человека, который жаловался на свою бедность. На нем было ожерелье из трав, к которому подвешены два небольших клыка, тщательно сточенные и полированные, а головным убором служила шкурка обезьяны с длинной шерстью. Мы с ним обменялись дружелюбными приветствиями, и караван выступил дальше.