В дебрях Африки

Дома за обедом их ждала приятная новость. Пан Тарковский и мистер Роулайсон были приглашены несколько недель тому назад египетским правительством в качестве инженеров-экспертов для осмотра и оценки работ, которые велись вдоль целой сети каналов в провинции Эль-Файум, в окрестностях города Мединет, близ озера Кароуна и вдоль берегов Юссефа и Нила. Им предстояло провести там около месяца, на что они получили отпуск от своей компании. Оба, не желая расставаться с детьми, решили, что Стась и Нель тоже поедут в Мединет. Услышав эту новость, дети пришли в неописуемый восторг. До сих пор они знали города, расположенные вдоль канала: Измаилию и Суэц, а за каналом – Александрию и Каир, в окрестностях которого они осматривали огромные пирамиды и Сфинкса. Но это были непродолжительные экскурсии. Поездка же в Мединет-эль-Файюм требовала целого дня езды по железной дороге, вдоль Нила на юг, а потом, от Эль-Васта, на запад, к Ливийской пустыне. Стась знал Мединет по рассказам младших инженеров и путешественников, которые ездили туда охотиться на всякого рода водную птицу и на шакалов и гиен пустыни. Он знал, что это большой, отдельный оазис, расположенный по левому берегу Нила, не зависящий от его разливов и имеющий собственную водную систему, образуемую озером Кароуном, речкой Баар-Юссеф и целой сетью мелких канальцев. Те, кто видел этот оазис, говорили, что хотя эта область относится к Египту, но, отделенная от последнего пустыней, она составляет самостоятельное целое. Только река Юссеф связывает как бы голубой тонкой нитью эту местность с долиной Нила. Большое обилие вод, плодородность почвы и великолепная растительность превращают ее как бы в земной рай, а раскинутые на большое пространство развалины города Крокодилополиса привлекают туда сотни любопытных путешественников. Стасю, однако, улыбались главным образом берега озера Кароуна с огромным множеством всякой птицы и с охотою на шакалов среди пустынных холмов Гвэбель-эль-Седмента.

Но каникулы у него начинались лишь через несколько дней. А так как осмотр работ на канале был делом очень спешным и обоим инженерам нельзя было терять времени, то они условились, что сами поедут немедленно, а дети вместе с мадам Оливье – через неделю. И Нель и Стасю очень хотелось ехать сейчас, но Стась не решался просить об этом. Они начали расспрашивать о разных подробностях, касавшихся этого путешествия, и с новым порывом восторга встретили известие, что будут жить не в удобных, содержимых греками гостиницах, а в палатках, которые доставит «Бюро путешествий» Кука. Так обыкновенно устраиваются путешественники, которые, уезжая из Каира в Мединет, рассчитывают пробыть там довольно долго, – Кук доставляет им палатки, прислугу, поваров, запасы провианта, лошадей, ослов, верблюдов и проводников, так что путешественникам не приходится ни о чем заботиться. Правда, такого рода путешествия обходятся довольно дорого, но пану Тарковскому и мистеру Роулайсону не приходилось с этим считаться, так как все расходы несло египетское правительство, пригласившее их в качестве экспертов. Нель, которой больше всего на свете нравилось ездить на верблюде, получила обещание от отца, что ей будет предоставлен отдельный горбатый бегун, на котором она, вместе с мадам Оливье или с Диной, а иногда и со Стасем, будет принимать участие в общих экскурсиях в ближайшие окрестности пустыни и к озеру Кароуну. Стасю пан Тарковский пообещал, что позволит ему как-нибудь ночью пойти на шакалов и если он принесет из училища хорошие отметки, то получит настоящий английский штуцер и все охотничьи принадлежности. Так как Стась был уверен в своих отметках, то сразу стал считать себя обладателем штуцера и строил планы о том, как он совершит с ним множество замечательных и великих подвигов.

За такими планами и беседами счастливые дети провели весь обед. Всего меньше радости по поводу предстоящей поездки проявляла мадам Оливье, которой не особенно хотелось трогаться из комфортабельной виллы в Порт-Саиде и которую ужасала мысль прожить несколько недель в палатке, и особенно – предполагаемые экскурсии на верблюдах. Ей уже приходилось несколько раз кататься на них, как делают из любопытства обыкновенно европейцы, живущие в Египте, но каждый раз эти попытки кончались неблагополучно. Один раз верблюд поднялся слишком рано, когда она не успела еще хорошо усесться в седле, и она скатилась через его спину на землю. В другой раз дромадер, которого не считали особенно резвым бегуном, растряс ее так, что она два дня не могла прийти в себя. Словом, в то время как Нель после двух-трех прогулок, которые разрешил ей мистер Роулайсон, уверяла, что на свете нет ничего восхитительнее этого, у мадам Оливье остались лишь самые неприятные воспоминания.

Она говорила, что это хорошо для арабов или для такой крошки, как Нель, которую может трясти не больше, чем муху, если бы та села на горб верблюду, но не для пожилых, солидных и не слишком легких особ, к тому же имеющих некоторую склонность страдать при качке противной морской болезнью.