В дебрях Центральной Азии

Оставив мальчиков на стану у палатки, мы съездили к руднику. Караульные были уже новые, а вход в рудник закрыт не жердями, как раньше, а прочно и сплошь бревнами. Угощая нас чаем, караульные рассказали, что те, которых они сменили год назад, с ужасом описали им воскресение двух хищников, убитых когда-то в руднике и вышедших к ним ночью. Они были так напуганы, что два дня не возвращались к своим юртам, а ночевали со скотом у караванной дороги. Один из них ездил к монгольскому князю сообщить о происшествии и вернулся с приказом прочно заделать вход в штольню рудника. Поэтому им пришлось добывать бревна, вырубая их в лесу в глубине Алтая на расстоянии целого дня пути, и вывозить их волоком по одной штуке к руднику. Эта работа заняла у них целый месяц.

– Теперь мертвецы уже не выйдут из рудника, чтобы пугать нас! - закончил рассказчик,

– А через верхний вход они разве не могут выбраться? - спросил я нарочно.

– Откуда ты знаешь, что в рудник можно попасть и с гребня горы? - с тревогой спросил караульный.

– Лет пятнадцать назад, когда караула еще не было, я бывал здесь и лазил по всему руднику, сверху донизу. Видел много золота. Жаль, что оно лежит здесь без пользы для людей.

– Это золото принадлежит богдыхану, и он бережет его на случай большой войны с иностранными чертями, - заявил монгол наставительно.

Он, конечно, прежде всего спросил нас, кто мы, откуда, куда и зачем едем и при прощании сказал:

– Вы едете по дороге в Гучен? А знаете ли вы, что недалеко от нее, а отсюда в одном переходе, лежит священный камень, упавший с неба. Многие люди, едущие по этой дороге, свертывают с нее, чтобы поклониться этому камню.

Эти слова, конечно, очень заинтересовали нас, и мы расспросили подробно, как найти этот камень. Узнали, что камень огромный, величиной немного меньше юрты, что над ним выстроена крыша и стены, так что его снаружи не видно. Лежит он среди равнины недалеко от горы Ошке, мимо которой проходит дорога в Гучен, и называется он Кумыс-тюя (т. е. серебряный верблюд).

Мы поблагодарили караульных за эти сведения и вернулись в свой стан.

На караванную дорогу из Кобдо в Гучен мы вышли немного выше впадения речки Алтын-гол в Булаган и повернули по ней на юг. Дорога из долины Булагана поднималась постепенно все выше по северному склону цепи Кутус-алтая и после плоского перевала спустилась полого к источнику Кайче. Со спуска можно было уже увидеть на южном горизонте снеговую цепь Тянь-шаня, еле видную невооруженным глазом. Нужно заметить, что этот первый переход по незнакомой дороге мы делали днем. Освещенная лучами заходящего солнца на цепи Тянь-шаня резко выделялась высокая конусообразная вершина Богдо-улы. Следующий переход мы сделали днем, чтобы не пропустить сворот к камню Кумыс-тюя. Дорога шла по щебнистой пустынной равнине, шириной в 6-8 верст, ограниченной с запада кряжем Аржанты, а с востока - грядой Джаманты. Почва была покрыта мелкой травой, плоские впадины представляли солончаки с мелкими кустиками солянок и хармыка; кое-где видны были и крупные кусты тамариска; некоторые впадины белели от соли, покрывавшей почти все дно их. Очевидно, сюда еще попадала весенняя вода при таянии снегов на Алтае и пропитывала почву. Кое-где поднимались небольшие холмы, и возле них я, к удивлению, различил стены небольших фанз и загородки из хвороста для скота. Но не видно и не слышно было ни людей, ни животных.

– Это - зимовки наших монголов-торгоутов, - пояснил мне Лобсын. - Здесь зимой можно жить, кормов довольно и есть соль, которую скот любит.

– А где же вода? где колодцы? - спросил я.

– Зимой воды не нужно. Снег под Алтаем выпадает часто, во впадинах долго держится. Вот тебе вода для людей и для скота. Люди живут здесь полгода, с ноября до апреля. Когда снега сойдут, монголы перекочевывают на Булаган.

Я вспомнил, что уже слыхал о том, как кочевники зимой живут в безводных местах с хорошим подножным кормом, используя вместо воды выпадающий снег, если он выпадает не слишком редко и в достаточном количестве. Такие места чаще всего бывают у южного подножия какого-нибудь горного кряжа или в долине среди его гряд.

Дальше на той же равнине зоркий глаз Лобсына усмотрел какое-то небольшое строение, и вскоре мы увидели тропу к нему, отделившуюся от большой дороги. Она представляла несколько параллельных дорожек, вытоптанных верблюдами и ясно выделявшихся более светлым цветом и значительно меньшим количеством щебня на темном фоне равнины.