В дебрях времени

Я наблюдал за ними в бинокль, когда гортанный нечленораздельный возглас разорвал тишину. Он раздался из кустарников с северной стороны холма, затем послышался шум и дробный топот множества ног.

Держась за рукоять движения, я ждал приближения неведомых существ. И вот из-за склона, метрах в двадцати ниже меня, вынырнули предки людей — питекантропы. Они были обнажены, как и полагается животным, и покрыты черной короткой шерстью. На первый взгляд они почти не отличались от крупных обезьян, но пропорции их рук и ног были совсем иными, и бежали они гуськом в выпрямленном положении, не прикасаясь к земле руками. Я смотрел на них во все глаза: ведь это были первые на планете существа, наделенные проблесками человеческого сознания.

Впереди бежали крепкие крупные самцы, принюхиваясь к запахам плоскими расширенными носами с вывернутыми ноздрями. Один из них увидел меня и машину, встревоженно рявкнул, и все остановились как вкопанные. Я мог подробно разглядеть их: они совсем не имели талии, мутноватые темные глаза смотрели из-под надбровных дуг недоверчиво и боязливо. В руках у некоторых были суковатые палки и крупные обломки камней. Сжимать такие камни в руке было неудобно, и я заметил, что грани обломков были очень примитивно обиты. Это были первые в истории человечества сознательно обработанные каменные орудия — нечто вроде грубых рубил. Большие пальцы ног у питекантропов отходили от остальных, как у обезьян.

Питекантропы стояли кучкой на опушке кустарника и пялили глаза на то, что должно было представляться им непонятным блестящим чудищем. Казалось, они колеблются, не зная, что предпринять. Но тут что-то у подножия холма привлекло их внимание, и я был моментально забыт. Питекантропы ринулись в кустарник и исчезли из виду. Я еще слышал треск ветвей и гортанные односложные звуки, но скоро и они затихли. Когда, по моим соображениям, стадо этих удивительных существ в обличье обезьян было на полдороге к подножию холма, я снова сошел с машины и, схватив бинокль, пригибаясь, прокрался из полосы кустарника на более открытое место.

Там только кабанье стадо неторопливо уходило наискось от холма, исчезая и появляясь в высокой траве. Я был разочарован. Поднявшись во весь рост, я принялся осматривать кустик за кустиком по склону, не теряя надежды, что сумею обнаружить обезьянолюдей. Но они бесследно пропали, хотя, по-видимому, не могли за такой промежуток времени уйти далеко. С четверть часа я бродил по кустарникам, теряясь в догадках.

И вдруг я снова увидел питекантропов — уже внизу, на равнине. Пропустив кабана вперед, они внезапно показались из травы по обеим сторонам стада. Разъяренный кабан повернулся — под солнцем сверкнула его щетина, — захрапел и скачками помчался назад. Стремительно протянулась в траве примятая дорожка, питекантропы громко заверещали и бросились врассыпную. Один из них, морщинистый и старый на вид, вероятно, вожак, обежал сбившееся стадо, в два прыжка оказался среди маток с поросятами. Между тем кабан с торчавшей дыбом щетиной на спине настиг одного из врагов, и его желтые клыки обагрились кровью. Молодой, видимо еще неопытный, питекантроп рухнул замертво.

А на вожака питекантропов кинулось сразу несколько взбешенных маток. За ними, путаясь в траве и истошно визжа, устремились поросята. Старик, подняв над головой суковатую дубину, отскочил в сторону, пропустив матку, и новым прыжком очутился среди молодняка. Суковатая дубина успела прикончить нескольких поросят, затем переломила хребет озверевшей матке.

Другие свиньи, покружив в травяных зарослях, снова обнаружили своего врага, но на них набросились с камнями и дубинами еще пять или шесть питекантропов. Остальные охотники носились перед самым носом кабана, и тот сбился с ног, гоняясь за ними. Все-таки он сумел распороть ногу еще одному питекантропу. Неожиданно по какому-то сигналу вожака охотничий отряд наших древнейших предков отступил и бросился к деревьям. Питекантропы с удивительной ловкостью вскарабкались на ветви. В смятой траве бились в агонии издыхающие самки и поросята.

Только теперь я понял, что отступление было маневром, позволившим питекантропам избежать ненужных потерь. Это говорило об уме и почти человеческой хитрости. Когда кабан, яростно и утомленно хрюкая, увел остатки своего стада со злосчастной поляны, питекантропы попрыгали с веток вниз. Взрослые охотники и самцы-подростки отправились за добычей. Приземистые самки с детенышами разного возраста, пугливо озираясь по сторонам, прижимали младенцев к груди. Некоторые самки несли полуголых розовых детенышей на спине, и те держались за их шеи тонкими обезьяньими ручонками.