В действующей армии

Вообще сибирский поезд N 7, которым мы следуем, оставляет желать лучшего.

Купе малы, в них страшная духота.

Дороговизна в буфете страшная.

За полпорции сливочного масла – кусочек в два золотника – 20 коп., т. е. вгоняют фунт масла в 9 р. 60 коп., а стоимость его здесь 30-40 коп. фунт – крестьянки продают на станциях.

После Красноярска в ресторанной карте кушаний появился рябчик в сметане – 90 коп., а рябчики куплены на станции за 16-20 коп. штука.

И на все кушанья такой наживной процентик!

Приехали на Нижнеудинскую станцию, – город Нижнеудинск, Иркутской губ. отстоит от неё в полуверсте и внешним видом напоминает Каинск.

Но вот и Иркутск.

Множество громадных каменных домов, прямые, чистые, хорошо вымощенные улицы.

В нём 60.000 жителей, среди которых много «сибирских крезов».

В нём – две мужских и три женских гимназии, духовная семинария и техническое училище.

Хороший каменный театр, множество магазинов, пассажей, ни в чём не уступающих столичным.

Здесь мы вероятно останемся, говоря военным языком, на днёвку.

Не хочется и неудобно отставать от попутчиков – офицеров стрелковой бригады, тем более, что полковник Леш, едущий во главе их, любезно обещал мне всякое содействие по дальнейшему передвижению от Иркутска до ст. Маньчжурия.

Иначе меня могут и задержать, а тут всё-таки некоторые шансы приехать скорее.

V. Через Байкал

В Иркутске предположенная днёвка не состоялась, так как опоздавший на пять часов «сибирский экспресс», чтобы поправить свою ошибку, повёз нас после часовой остановки до озера Байкала.

Мы все решили ехать на нём далее, не соблазнившись отдыхом в столице Сибири.

Путь всё шёл по берегу величественной Ангары.

Мы любовались восхитительными видами цветущих полей и синеющих вдали гор.

Ангара по ширине равняется Енисею, а в некоторых местах и Иртышу.

Особенность этой реки – не подымающаяся даже в самое жаркое лето выше нуля температура.

Вода её прозрачна, как кристалл, течение очень быстро, её истоки находятся у Верхне-Ангарска и состоят из маленьких болотистых речек.

Впадает она в реку Енисей около города Енисейска.

В Ангаре множество рыбы и, по словам сибиряков, очень вкусной.

На одной из первых станций от Иркутска мы встретились с поездом, в котором под военным конвоем везли 21 японца и корейца и несколько японок и кореянок.

Это жители Ляояна, высланные на жительство в Красноярск вследствие своей неблагонадёжности.

Но вот и Байкал – он дал о себе знать сильным охлаждением температуры при приближении к нему, хотя и воды красивой Ангары давали уже некоторую свежесть.

При стоявшей жаре это было более чем приятно.

На Байкале ожидали нас пассажиры почтового поезда, прибывшего туда за пять часов ранее, и огромный пароход «Ангара».

Ледокол «Байкал», принимающий в себя поезд и перевозящий его через озеро, уже ушёл и мы встретили его на озере возвращающимся обратно.

Это замечательно грандиозное судно.

Носильщики перенесли вещи на пароход, и мы поплыли по Байкалу, поверхность которого была гладка как зеркало, а цвет воды совершенно изумрудный.

Среди сибиряков есть много легенд об этом озере-море.

Говорят, прежде всего, что оно образовалось от провала Ангары, и действительно глубина его поразительна.

В некоторых местах, двухвёрстный лот не достаёт дна.

Правая сторона озера вся сплошь покрыта лесистыми горами, на которых до сих пор лежит снег.

Одна из этих гор напоминает очертаниями человеческую голову.

На неё указал мне один из местных жителей, ехавший в Читу.

– Бурятская легенда, – сказал он, – говорит, что один бурятский святой постоянно молился около этого места, простаивая на коленях по целым суткам, Великий Дух, довольный такой усердной молитвой, обратил его в скалу и поставил на страже любимого им моря.

Гору эту буряты считают святыней и по праздникам собираются сюда молиться, бросая каждый раз в море то медную, то серебряную, а то и золотую монету.

По слухам, у подножие этой скалы накопилось много денег.

Явились русские смельчаки, которые пытались добыть их, но без успеха.

Сообщили мне также и интересную особенность этого озера-моря.

Всякий предмет, брошенные в него и утонувший, через несколько дней выбрасывается на берег.

Вследствие этого ни один из утонувших людей не остаётся долго на дне, а выбрасывается на берег.

Осенью в непогоду Байкал страшен своим бурным волнением.

Недаром за ним установилась и репутация, и название Чёртова озера.

Переехали мы Байкал, прибыли на пристань Танхой.

Совсем китайское название.

Оказывается же, – по словам служащего на этой дороге, – что это испорченное чисто русское слово.

В этом месте берег Байкала образует очень тонкий мыс, и рабочие ещё при производстве разведок дороги назвали её «тонкой», делая ударение на последнем слоге, а отсюда произошло название пристани и первой станции «Танхой».

Как гибок русский язык, и как ломают его сами же русские люди!

На этой китайско-русской пристани нас встретил уже не начальник станции, а комендант, оказавшийся впоследствии очень любезным человеком.