В День святого Валентина

На это ей нечего было возразить. С такой отчаянной головной болью Сандра не могла быть достойным противником. По крайней мере кофе уже не был галлюцинацией. Она потянулась за чашкой.

— В доме нет сливок, — заявила она смущенно, — я их не держу с тех пор, как ты уехал.

— Я заметил. И попросил консьержа купить нам немного.

— Отлично. Теперь всем соседям станет известно…

— Что я провел здесь ночь? А почему это должно быть кому-то интересно? И потом, мы все еще женаты. Не хочешь тостов?

Он проворно намазал два ломтика маслом и протянул ей один.

Сандра взяла. И вообще, это был ее батон. Подумаешь, дело — положить пару ломтиков в тостер!

Коннор впился зубами в хрустящий тост.

— А может, ты тут по ночам гостей развлекаешь и теперь все соседи следят, кто следующий?

— Что за чушь!

Коннор улыбнулся, и Сандра пожалела, что сказала правду, но было уже поздно. А может, убедить Коннора, что не он отец ребенка? Но это была уже только мечта.

Он уверенным движением перевернул омлет.

— Кроме того, я спросил консьержа, не встречалась ли ты здесь с кем-нибудь, и он сказал, что нет.

— Ты… — Сандра от гнева потеряла дар речи. Наконец она перевела дух и собралась с силами. — Ладно, черт подери, давай еще раз все обсудим.

Ну сколько мне повторять, что ребенок — не твоя забота?

В движениях Коннора появилась какая-то напряженность.

— Что же касается аборта… — Сандра вздохнула. Все равно он узнает правду. Лучше выяснить все сейчас же. — Я не собираюсь его делать, Коннор.

— Тогда почему ты сказала, что хочешь избавиться от ребенка?

— Я такого не говорила! Это ты предположил, что именно так я поступлю! — Сандра уселась за стол, зажав в руках чашку с кофе. — Как бы ты этого ни хотел, я такого не совершу.

— Ну, это уже кое-что.

Он разделил готовый омлет на две порции, положил половину на ее тарелку вместе с намазанным маслом тостом. Затем положил себе, налил в чашку кофе и сел за стол.

— Иначе зачем мне тебя сторожить?

— Ты же не станешь утверждать, что из-за предполагаемого аборта? Вот этого не надо. Будто я могу побежать в ближайшую аптеку в новогодние праздники… Ну хорошо, что хоть с этим мы разобрались. Теперь ты не будешь опасаться, что я причиню вред ребенку, а я снова смогу жить спокойно.

— Подожди, подожди, а что ты будешь делать?

— А разве у меня богатый выбор? Раздражение ее все росло, стремясь вырваться наружу потоком ехидных замечаний.

— И воспитывать его так, как в свое время растили тебя?

Его тон не сулил ничего хорошего.

— Что ты имеешь в виду?

— Существует несколько способов испортить ребенку жизнь. — Коннор невозмутимо расправлялся со своей порцией омлета.

— Ты намекаешь, что я не смогу стать хорошей матерью?

— Ты не виновата, что тебя так воспитывали, — заявил он, — но если будешь действовать так же, как твои родители, этот ребенок станет невротиком с самого раннего детства.

— Ты хочешь сказать, что и я такая же? — поинтересовалась Сандра ледяным тоном.

— Кто-то же должен вас уравновешивать.

— И этим «кем-то» хочешь стать ты? Конечно, это весьма благородно с твоей стороны, Коннор, но…

— Благодарю, ты безмерно льстишь моему эго. Сандра не обратила внимания на эту реплику.

— Но я тебе уже много раз твердила: у тебя перед нами нет никаких обязательств. Если ты станешь настаивать на участии в жизни ребенка, это лишь все усложнит. Такое поведение недальновидно и нечестно по отношению к нам.

— Ты, я вижу, ищешь ссоры.

— Я не хочу ссоры, Коннор, я просто хочу, чтобы ты уяснил себе правила игры с самого начала!

— Я весь внимание.

— Не волнуйся, я не стану звонить и просить тебя не опаздывать на встречу в день, установленный для свиданий с малышом. Я не жду, что мы будем вести себя как настоящая семья. И не настаиваю, чтобы ты пользовался своими родительскими правами.

— Можешь не беспокоиться. Не вижу ничего привлекательного в том, чтобы забирать ребенка на выходные или на месяц летом.

Его ровный голос насторожил Сандру: Коннор не только не реагировал на ее сарказм, но, казалось, просто не замечал его. Похоже, что у него свои планы.

— И я не намерен сидеть с ребенком, пока ты будешь с кем-то развлекаться. Так что даже не проси.

— И не собиралась тебя просить. — Сандра с трудом перевела дыхание. — Но что ты предлагаешь? Что будешь наезжать раза два в году, когда тебе удобно? Последний раз прошу тебя: оставь нас в покое и расстанемся по-хорошему, будто ничего не случилось.

Он невозмутимо смотрел на нее.

— Я не говорил, что не стану регулярно видеться с ребенком. Я только сказал, что не удовлетворюсь полагающимися мне родительскими свиданиями.

Сандра попыталась убедить себя, что гадкое ощущение, растущее в ней, не что иное, как гнев, но обмануть себя невозможно — она до смерти перетрусила.

— Чего ты хочешь?

Он впился зубами в хрустящий ломтик булки и, прожевав, сказал просто:

— Я хочу этого ребенка, Сандра. И на меньшее не согласен.

В какой-то момент ей показалось, что сердце ее съежилось и застыло, как омлет, что лежал перед ней на тарелке. Она невидящими глазами уставилась на Коннора.