В деревне воздух чистый. Сельские истории

Вдруг слышат, кто-то ругается:

— Щенята негодные, ах негодные щенята!

Чья-то рука схватила Ганси за шиворот и выволокла его из подвала.

Оба мальчишки стоят и трут слезящиеся глаза.

Если это не дым выжал из них слезы, то, значит, дурацкое положение, в котором они оказались.

Перед ними стояли два дяденьки в синих рабочих комбинезонах.

— Вы чьи будете? — закричал один на Франци.

Другой побежал с полной банкой песка в подвал. Он хотел затушить огонь как следует, чтоб уже ничего не опасаться.

Ганси весь дрожал.

Франци громко плакал.

— Радльмайер. Радльмайер Франци,—с трудом выговорил он, заикаясь.

— А, маленький Радльмайер, ну-ну,—сказал дяденька, который как раз вернулся из подвала с банкой из-под песка.

Потом они отправились все вместе к матери Франци.

«Герра Радльмайера, слава богу, нет дома»,— подумал Ганси. Сейчас он предпочел бы не встречаться с полицией.

Но и без нее не особенно приятно.

Дяденьки все рассказали фрау Радльмайер. И фрау Радльмайер сильно рассердилась. Она стала ругаться и сейчас же позвонила домой к Ганси и все им там рассказала...

С этого дня редко когда увидишь Ганси на стройке.

Время от времени — а вернее сказать, то и дело — Ганси помогает маме на скотном дворе. Частенько находится для него работа и на поле: сгребать сено, копать картошку и много чего еще. Работа, слава богу, есть всегда. Но чаще всего папа говорит Ганси:

— Делай-ка лучше как следует уроки, для меня это куда важнее!

А для Ганси, честно говоря, в тысячу раз лучше было бы работать в поле на скотном дворе, чем сидеть с этими противными уроками.

Но что поделаешь!

Если запустить уроки, будет сердиться учитель. А когда сердится учитель, то сердится и папа. А когда сердится папа, то, того и гляди, примется ругаться мама... и что начнется потом, того не вынести вообще: потом они примутся контролировать все его школьные дела. Шагу ему не дадут ступить без проверки. Нет уж, спасибо!

Если бы у Ганси было кому пожаловаться на все его беды! Иногда ведь бывает просто невмоготу. Или было бы у него дело, в которое никто бы не совался без его, Ганси Грубера, разрешения. Ни учитель герр Доблер, ни папа, ни мама. Дело, которое принадлежало бы ему одному. И касалось бы его одного — и никого больше.

— Папа, ну почему бы мне не завести собаку?

— Об этом не может быть и речи! — Все время один и тот же папин ответ.

А маму и спрашивать нечего.

— Раз папа не разрешает...

Тут никакие доводы не помогут. Никакое красноречие.

— Но ведь у нас же много места, папа!

— Нет, я сказал. И всё. И кончено. И хватит об этом.

— Ведь не обязательно овчарку или бернара. Хватило бы таксы, малюсенькой таксы!

— Нет, Ганси, будь благоразумным, оставь эту тему вообще.

— Ну почему! Ну ты какой, папа!

И раз уж Ганси никак не хочет примириться, папа объяснил ему, почему он против:

— Ты должен понимать, она ведь все время будет бегать в лес, будет гонять зайцев и маленьких косуль, фазанов и куропаток, если только мы не будем держать ее на цепи. И если егерь заметит собаку на этом браконьерстве, он ее пристрелит, этого ты хочешь? Или ты хочешь посадить ее на цепь —тебе не будет ее жалко?

— Ладно...

Это наконец подействовало на Ганси. Он отказался от своей мечты навек, как бы это ему ни было тяжело.

Но все равно ему хочется какую-нибудь собственность.

Однажды ему приходит в голову, что дядя Герберт ведь держит кроликов.

— Папа, вот это было бы по мне!

Папа размышляет, спрятавшись за газетой.

— Папа, дядя Герберт мог бы подарить мне пару кроликов!

Кажется, папа растерялся и не знает, что сказать. Во всяком случае, против кроликов он не может подыскать таких возражений, как против собаки.

— Собственно, кроликов не так уж сложно содержать. Хорошо, Ганси. — Папа отложил газету. — При одном условии...

— Ну? — Ганси нахмурился, чтобы лицо не расплылось в радостной улыбке.

— Только если ты сам будешь о них заботиться, чистить клетку, добывать корм и делать всё, что для них потребуется!

Представляешь, как обрадовался Ганси?

На следующий же день вечером они поехали к дяде Герберту и выбрали двух молодых кроликов. Одного Ганси назвал Маврасом, потому что он был совершенно черный. Другого он назвал Пегасом, потому что он был пегий.

Поначалу они жили в картонной коробке. Потом папа сделал клетку.

— Кроличья вилла,— сказал Ганси, потому что клетка вышла очень красивая.

Скоро обнаружилось, что Маврас — самка, а Пегас —самец. Потому что всегда, если самка и самец живут вместе, проходит немного времени, и у самки рождаются детеныши.

Через полгода у Ганси было уже шесть кроликов. Клетка стала тесновата.

— Папа, пожалуйста, сделаешь еще клетку, а? —просит Ганси.

— Надеюсь, это все, что от меня потребуется...

Значит, все-таки можно к папе подойти, он дело знает. Он строит две новые клетки и устанавливает их поверх старой, так что получилось два новых этажа.

— Хватит места на двадцать кроликов, — говорит папа.