В диких условиях

«Помню, я сидела там, когда он вручил папе телескоп, — говорит Карина. — Крис пропустил тем вечером несколько стаканчиков, и был подшофе. Он преисполнился чувствами и с трудом сдерживал слезы, говоря папе, что хотя у них за прошедшие годы и были размолвки, он благодарен за то, что отец для него сделал. Крис сказал, как уважает отца за то, что тот начинал с нуля и работал как вол, чтобы вырастить восемь детей. Это была очень трогательная речь. Все были потрясены. А затем он уехал в свое путешествие».

Уолт и Билли не пытались отговорить Криса, но убедили его взять на всякий случай кредитную карту Уолта и он им обещал звонить каждые три дня. «Мы не находили себе места все время, пока его не было, но остановить Криса было невозможно», — вспоминает Уолт.

Покинув Виргинию, Крис отправился на юг, а затем на восток, через равнины Техаса, сквозь марево Нью-Мексико и Аризоны, и добрался до побережья Тихого океана. Поначалу он соблюдал договоренность и связывался с родителями каждые три дня, но к концу лета его звонки становились все реже. Он вернулся в Аннандейл лишь за два дня до начала осеннего семестра в Эмори. Когда он вошел в дом, у него была неряшливая борода, волосы отросли и спутались, и он, будучи всегда стройным, похудел еще на тринадцать с лишним килограмм.

«Как только я услышала, что он вернулся, — говорит Карина, — я прибежала в его комнату, чтобы поболтать. Крис уже спал. Он выглядел таким худым… Словно картинки распятого Иисуса. Когда мама увидела, как он похудел, она совсем потеряла голову. Готовила как сумасшедшая, пока на его кости не наросло немного мяса».

Выяснилось, что ближе к концу поездки Крис потерялся в пустыне Мохаве, и чуть не погиб от обезвоживания. Родители очень встревожились, но не могли придумать, как убедить Криса в будущем быть более осторожным. «Крис добивался успехов во всем, — рассуждает Уолт, — и это сделало его слишком самоуверенным. Когда его пытались отговорить от чего-нибудь он не спорил. Просто вежливо кивал, а затем делал все по-своему.

Поэтому сперва я не стал говорить с ним о безопасности. Мы играли в теннис, беседовали о других вещах, а затем постепенно перешли на разговор о риске. К тому времени я понял, что лобовой подход — „Ради всего святого, не корчи впредь из себя каскадера!“ — с Крисом не работал. Вместо этого, я пытался объяснить, что мы не имеем ничего против его поездок, просто хотим, чтобы он был немного более осторожным и чаще сообщал нам, где находится».

К огорчению Уолта, Крис только огрызнулся. В результате беседы он стал лишь еще меньше делиться своими планами.

«Крис, — говорит Билли, — считал, что глупо волноваться за него».

Во время своих путешествий, Крис раздобыл мачете и винтовку Спрингфилд[43]. Когда Уолт и Билли отвезли его в Атланту, он настоял на том, чтобы взять оружие с собой. «Когда мы зашли с Крисом в комнату общежития, — смеется Уолт, — я думал, родителей его соседа хватит удар. Тот был зеленым юнцом из Коннектикута, одетым как типичный студент, а Крис вошел с жидкой бородкой, в драных джинсах, словно Иеремия Джонсон,[44] с ножом и винтовкой. И можете себе представить? Через три месяца студентик вылетел, а Крис выбился в отличники».

К приятному удивлению родителей, Криса захватил Эмори. Он побрился, подстригся и снова стал симпатичным парнишкой, каким был в школе. Крис учился на отлично, и начал писать для студенческой газеты. Он даже с энтузиазмом говорил о грядущем юридическом образовании. «Эй, — однажды похвастался он Уолту, — думаю, мои оценки достаточно хороши, чтобы поступить на юридической факультет Гарварда».

Летом после первого года в колледже, Крис вернулся в Аннандейл и работал программистом в компании отца. «Написанная им в то лето программа была безупречна, — говорит Уолт. — Мы используем ее до сих пор, а также продали многим клиентам. Но когда я попросил Криса показать мне, как он ее сделал и объяснить принцип действия, он отказался. „Все, что тебе нужно знать, — то, что она работает, — ответил он, — а как или почему — не твое дело“. Крис вел себя в своей обычной манере, но я озверел. Он мог стать прекрасным агентом ЦРУ. Я говорю серьезно. Я знаю ребят, работающих на ЦРУ. Он говорил только то, что нам следовало знать, и ничего больше. И поступал так во всем».

Многие черты личности Криса озадачивали его родителей. Он мог быть щедрым и заботиться о слабых, но была и темная сторона — зацикленность, нетерпение, поглощенность самим собой — качества, усилившиеся за годы в пребывания колледже.

«Я видел Криса на вечеринке по случаю окончания второго курса в Эмори, — вспоминает Эрик Хатауэй, — и было ясно, что он изменился. Он выглядел холодным, погруженным в себя. Когда я сказал: „Эй, Крис! Рад тебя видеть!“, он цинично отвечал: „Да, конечно, все так говорят“. Было тяжело пробиться сквозь его скорлупу. Он говорил только об учебе. Жизнь в Эмори вращалась вокруг братств и женских клубов, которые его не интересовали. Думаю, когда все расползлись по тусовкам, он отдалился от старых друзей и стал более замкнутым».