В Дикой земле (СИ)

Утро древний город Корс встречал нетронутым. Ни одно чудовище не ступило на его улицы, ни одна тварь не поживилась черепашатиной, хотя крови защитники потеряли немало. У подножья стены снаружи лежала гора тел, окружённая грязным пятном. Она уже не кровоточила, мороз схватил раны. Среди уродливых тёмных трупов нет-нет, да и посверкивали стальные латы.

Усталый волшебник взобрался на верхотуру, с которой черепахи сбрасывали мёртвых Пожирателей. Там был Ду-Гэмон, принимавший доклад подчинённых.

— А, То-Биус, — прогудел Лучший, — какой славный день настал, да?

— Скольких воинов мы потеряли?

— Мы, да? — Если бы клюв тестудина мог улыбаться, та улыбка вышла бы печальной.

— Скольких?

— То-Биус, запомни, не погибших считать надо, а выживших.

Волшебник, бледный и продрогший, с тенями, что легли под глаза, окинул взором израненных, изнурённых защитников.

— Их считай, — сказал Ду-Гэмон, указывая длинным когтем на возвышавшуюся громаду Основы, — всех тех, кто пережил ночь. Всех тех, которых защищал ты.

— Раньше…?

Лучший не ответил, уступив эту обязанность До-Рею, который в отличие от него не спал в Запруде долгие века.

— Всякий раз, — ответствовал посланец, поклонившись, — когда являлись они, — всегда забирались на стену. И бились мы, и держались, но всякий раз врывались они в город. И стремились к Основе. Порой преуспевали. Порой отбивались мы хуже, порой лучше, но никогда ещё не удавалось нам сражаться столь блистательно!

— Лучший был с вами, — устало ответил Тобиус, для которого ночь стала испытанием на силу и выносливость.

— И ты, — сказал Ду-Гэмон, — человек благородного духа.

Человек благородного духа протёр слипавшиеся глаза, заметил на ладонях и рукавах запёкшуюся кровь, дохнул на пальцы горячим паром.

— Они ещё придут?

— В следующем году, возможно.

— Тогда… тогда приберегите несколько тел для препарирования. Когда просплюсь, мне захочется знать, что это было…

* * *

Как потом выяснил волшебник, потери, которые понесла каста воинов, были ощутимыми, но не катастрофическими. Таков есть тяжёлый путь защитников родного дома, но к следующему году молодые тестудины встанут на место погибших и жизнь Корса продолжится.

Продолжилась и его жизнь, хотя русло её несколько переменилось, ведь предусмотрительные черепахи смогли сохранить для экспериментов целых четыре живых Пожирателя в разной степени искалеченных. Ду-Гэмон позволил человеку делать с этими ожившими кошмарами что заблагорассудится, но лишь при условии, что несколько членов касты Направляющих будут наблюдать. Несмотря на длительную историю кровавой вражды, черепахи мало что знали о своих мучителях.

— Вы что, не пытались изучить их? — в который уже раз переспрашивал Тобиус, разглядывая жутких уродов, что притихли в клетках. — Почему?

— Мы знали о них всё, что нужно было, — ответил До-Рей, входивший в число троицы наблюдателей. — Мы знали, что если ударить их по голове достаточно сильно, она треснет и наружу полезет мозговое вещество.

— И всё?

— Нам хватало.

Волшебник спрятал лицо в ладонях:

— Даже для черепах вы поразительно нелюбознательны. Люди кладут жизни, чтобы узнать о враге всё возможное.

Тестудины переглянулись, неспешно совещаясь.

— В хрониках писано, что в прошлом Корс отправил на запад отряд воинов. Никто не вернулся. На том любознательность наша иссякла.

В качестве лаборатории Тобиусу выделили обширную маринитовую залу без трещин и провалов, оба выхода из которой охранялись грозными воинами. Из мебели не предлагалось ничего кроме каменного стола, больше походившего на какой-то древний алтарь.

— Что мы будем делать? — спросил До-Рей.

— Займёмся экспериментами. — Тобиус выложил на стол книгу и несколько предметов из сумки; Лаухальганду. — Начнём с самого простого, узнаем, что они едят.

— Они едят тестудинов.

— Спасибо за инициативу, До-Рей, но давайте начнём с рыбы.

Вскоре на чистом листке своей книги заклинаний Тобиус отметил много интересного. В частности, он установил, что чудовища споро поглощали как рыбу, так и мясо, но растительную пищу пищей не воспринимали. При приближении к клеткам тестудинов, Пожиратели проявляли ультра-агрессию, но близость человека вводила их в настороженное замешательство, которого они не испытывали на стене. Ряд опытов показал, что Пожиратели были совершенно слепы, при этом имели хороший слух и обоняние. Чары Стена Глухоты лишили их большинства привычных ориентиров, но при этом чудовища продолжали, хоть и заторможено следить за передвижениями объектов снаружи клеток. Тобиус выдвинул гипотезу о том, что пленники воспринимали тепловой фон и подтвердил её, с помощью нехитрых чар присовокупив в Стене Глухоты небольшую прослойку холодного воздуха. Пожиратели ослепли абсолютно.

— Восхитительно, — заключил он, перечитывая материал, полученный за несколько дней. — Слепые; безухие, но слышат хорошо, возможно улавливают вибрацию всем телом… обладают инфракрасным восприятием. Органов обоняния нет, но обоняние есть, хотя и неожиданно редуцированное для слепых-то созданий… Повышенная агрессия, высокий болевой порок, строгие карниворы. И это мы только начали.