В Дикой земле

Тобиус являлся вполне способным зельеварителем и алхимиком, но в биоалхимии был слабоват и оттого не вполне смог понять, чем являлся мутаген. Не помогли никакие чары, а для полномасштабной серии лабораторных опытом не было ни правильной лаборатории, ни исчерпывающих знаний по дисциплине. Одно лишь было точно, — эта дрянь вступала во взаимодействие с любой живой органикой, растительной ли, животной ли. Опыты на свежей мертвечине показали, что мутаген довольно быстро распознаёт отсутствие признаков жизни, даже если животное было умерщвлено недавно и большая часть клеток организма всё ещё сохраняла витальные признаки. Тщательно записывая свои куцые наблюдения, волшебник думал, что более опытные маги из Академии Ривена наверняка смогли бы выведать о мутагене на порядки больше информации… однако мысль о передаче образцов в их руки отчего-то испугала Тобиуса. Эта зловонная жидкость, прозрачная и чистая как слеза младенца внушала ему вполне осознанный страх. Чем бы она ни являлась, её разрушительный потенциал должен был быть похоронен в этой проклятой богом земле и никогда больше не проявляться на лике мира.

Кроме того, волшебник постоянно и старательно листал свою книгу заклинаний, обновляя воспоминания о тех плетениях, которыми он владел, но давно не пользовался, а также о тех, которые некогда внёс в книгу, но руки так и не дошли. Не окажись в его арсенале Кислотного Жала, скучного, маломощного, кто знает, как пошли бы дела в пещерах. Единственное преимущество серого мага надо всеми остальными — более широкий выбор заклинаний, и от преимущества сего отказываться было непростительно глупо.

Между усиленной магической практикой и медитацией Тобиус возвращался к собственным наработкам. Он накрепко утвердился в мысли, что ему требовались заклинания, эффективно уничтожавшие живую плоть, да и вообще любую материю. Даже более эффективно, чем Расщепление с его узкой направленностью луча. Так что к сонму незавершённых сырых наработок прибавилась ещё парочка абстракций на будущее.

Снаружи башни царила последняя треть лета, выдавшегося жарким, на берегах огромного озера зеленел лес, тела гигантских речных угрей сверкали в лучистых алмазных брызгах, когда очередной охотник забирался рыбе в пасть и доводил её до изнурения, прежде чем убить, — Тобиуса до сих пор в дрожь бросало от тестудинской водной охоты, а через время он узнал, что именно сам Лучший Добытчик Ри-Дакор придумал этот метод, — трели птиц разносились под ласковым небом, а Тобиус всё занимался. Вероятно, что события в пещерах задели его сильнее ожидаемого, что смерть одного малознакомого тестудина оставила более значимый отпечаток, и серый маг полностью погружал свой разум в заботы насущные, чтобы меньше вспоминать.

Так прошёл месяц юл и больше половины агостара, когда вдруг рив попросил До-Рея о встрече с Ду-Гэмоном. Просьбу удовлетворили быстро, всего через несколько часов волшебник был сопровождён к тому месту за Основой, где Лучший Направляющий любил рыбачить.

Часть 2, фрагмент 12

— Как твои успехи, То-Биус? — спросил гигант, поглядывая одним из своих невероятных бирюзовых глаз. — Есть ли… хм… прогресс?

— Стою на месте. Зато твёрдо и уверенно.

— И то благо, да?

Волшебник прочистил горло, предпочтя не обратить внимания на последний вопрос.

— Я хотел бы… о боже, будто за скамью ученическую возвращаюсь. Я хотел бы отпроситься!

— Отпроситься, да? — как будто заинтересовался тестудин.

— Да. Я хочу вновь спуститься по реке, но на этот раз дальше. Один знакомый говорил, что там живёт некий древолазный народ. Мне право казалось, что это намного ближе, но видать, он просто далеко и быстро путешествовал.

— Хм-м. — Длинный коготь описал в воздухе изящную восьмёрку раз, другой, третий. — А теперь и ты хочешь попутешествовать, да?

— Путь к знаниям — это путь, говорил Джассар. Ныне волшебники уже не так преданы сему завету, никуда не идут, мало что ищут, сидят в городах на щедром жаловании или продают лекарство от простуды втридорога. А я вот хочу путешествовать и искать.

— Мудро, мудро. Путь к знаниям — это путь, да? Что ж, ступай.

И вновь всё вышло слишком просто, но Тобиус не стал задавать вопросов, на которые уже получал ответы — к чему всё усложнять, человечек?

— Я думаю, То-Биус, что птицу в клетке не удержать. — Тестудин читал его всё также легко.

— Вообще-то мы, люди, только и делаем, что удерживаем птиц в клетках.

— И они счастливы, нет?

— Об этом мы мало заботимся.

— А мы, тестудины, заботимся.

— Это значит, что моя клятва…

— В силе, То-Биус. Суть её не в том, чтобы пленять тебя, а в том, чтобы ты не отправился к своему народу раньше времени. Если хочешь путешествовать по Великой Пуще, то ступай, мы всегда будем ждать тебя здесь. Но в отчий дом возвращаться не моги.

Чёрные брови волшебника заметно приподнялись, на высоком лбу собрались складки.

— Это… существенно облегчает мне жизнь. Так я могу отправляться?

— Как только лодка будет готова и припасы собраны. Или ты решил уйти по суше, да?

— Нет уж, мне понравилось путешествовать по реке!