В Дикой земле

— Ложь, ложь, ложь! — начала злиться Вифани. — Сару не ходят в воду!

— И на ровной земле не живут. Но мы живём и ходим. — Тобиус неотрывно следил за шёлковой бумагой. — Мы — Земляной народ, отколовшийся от остальных и ушедший на север, очень, очень далеко. Туда, где заканчиваются границы Великой Пущи.

— У Великой Пущи нет границ.

— Есть, госпожа, есть. Там мы расселились и построили города, а потом научились не бояться воды. В тех местах довольно места, много еды и железа. Металла, что здесь ценят превыше золота. У нас так много железа, что мы делаем из него обувь для лошадей.

— Ло-шад-ей? — не поняла девушка.

— Да, для больших и опасных тварей, которые могут проломить грудь ударом копыт, откусить пальцы, содрать с тебя лицо. Мне кажется, однажды я видел, как лошадь ела птицу… Но зато они очень быстрые и на них можно ездить верхом.

Судя по выражению лица Вифани, в ней боролись два чувства: уверенность в том, что её обманывали самым бесстыдным образом и жгучее желание услышать больше.

— Госпожа, уберите мои наработки ото пламени пожалуйста, и я расскажу вам всё, что пожелаете узнать.

Поколебавшись, симиан выполнила просьбу, но записи не отдала.

— Кто ты такой, Тарка? — спросила она.

— Путешественник, исследователь, картограф и ваш собрат по цеху — лекарь. Там, на севере, ходят легенды о старом, полузабытом доме наших братьев, доме, который мы оставили ещё до великого катаклизма. Многие уже не верят, но остались упоминания в хрониках. Сейчас никто из Земляного народа не осмеливается ступать в Великую Пущу, но мне удалось собрать горстку смельчаков и отправиться на юг по руслу полноводной реки. Все мои единомышленники погибли по пути, сгинули в зубах чудовищ, пропали в местах, куда не стоит попадать живому существу. Лишь я добрался до цели. До великого Ронтау… Что ещё вы хотите узнать, госпожа?

Он говорил всю ночь, ничего почти не придумывая, просто рассказывая о цивилизации людей, давшей ему жизнь. О королевствах, народах, некоторых исторических событиях. Разумеется, в рассказе Тобиуса вместо людей судьбу того, далёкого северного мира вершили симианы с короткими руками и длинными ногами, которые не прокладывали подвесных дорог, но зато умели плавать. Хорошее знание истории давало безгранично богатый выбор для построения собственной легенды, но кое-чего говорить не следовало. Например, он утаил от слушательницы концепцию магии.

Тусклый восход подкрался незаметно, а Тобиус мог говорить ещё много часов.

— Новый день настал, госпожа. Позвольте мне уйти, иначе ваша почтенная матушка может задаться вопросом…

Вифани казалась слишком усталой, чтобы удивляться, возмущаться или смущаться, но цепкости её разума позавидовал бы и клещ.

— Даже если всё это не бред сумасшедшего, я не понимаю, что за разноцветный свет горит на чердаке ночами?

Волшебник поёжился, придумывая, как объяснить свет магической энергии, возникавший в процессе пробных плетений.

— Это… алхимические опыты. Я признаюсь, госпожа, огонь был. Но совсем маленький, подконтрольный! А разные цвета потому… что разные вещества делают огонь разноцветным.

Вифани хмурилась непонимающе, она устала и хотела спать.

— Ну, натрий красит пламя в жёлтый, медь, барий и сурьма — в зелёный, бор и селен — в синий, а уж если раздобыть хлорида калия, то можно возжечь багряное пламя.

Она продолжала не понимать.

— Это алхимия, госпожа. Алхимия — тема для бесед на тысячи ночей. Отпустите меня госпожа, нужно готовиться к пробуждению госпожи Локры!

Часть 3. фрагмент 12

Вероятно, девушка уже его не слушала, она выглядела погружённой в свои мысли, слишком многое свалилось на неё сегодня помимо дневных переживаний и общей усталости. Тобиус привстал, подумал о том, чтобы попытаться заполучить обратно свои записи, но решил не спешить пока. У него впереди был день, полный работы, а затем, весьма вероятно, ночь, полная слов.

* * *

Жизнь изрядно изменилась с тех пор, как у Тобиуса появился хотя бы один слушатель, который отчасти ему верил и был достаточно умён, чтобы воспринимать человеческую науку. Алхимия стала той неожиданной связующей цепью, которая объединила человека и женщину-симиана, заставив их провести вместе несчётные часы.

Россказни о давным-давно потерянной части собственного народа интересовали Вифани намного меньше, чем внезапное открытие — то, чему она и её мать посвящали свои жизни, имело у таинственного Земляного народа сложное название «фармакология», и ключом к совершенствованию в этом деле могла послужить так называемая «органическая алхимия». Многими ночами усталый слуга бесконечно чертил на бумаге схемы алхимических формул, перечислял элементы, открывал тысячи незнакомых терминов и сотни новых путей познания, помогал ставить опыты и сетовал на то, что не смог взять с собой свой великолепный атанор. Вифани всё ещё с трудом представляла себе этот предмет даже после детального чертежа, но тайно питала восхищение теми, кто смог придумать сие чудо.