В Дикой земле

Огромный темношкурый тестудин протянул руку к оружию, что лежало рядом.

— Туа-Бун, старый мой друг, он шутит.

— Шутит? — донеслось из клювообразного рта.

— Говорит неправду ради веселья, да. Это наш друг, он не опасен. Он построил стену, которая тебе так понравилась.

— Стену? — Тёмно-красные глаза медленно переползли на волшебника, рука оставила оружие. — Хорошая стена.

Ду-Гэмон покивал.

— Как видишь, То-Биус, пока тебя не было, я вернул к нам самого лучшего воина, моего доброго друга и побратима Туа-Буна. Через месяц-другой будем готовы возвращать следующего, да.

— Рад за вас без меры. Можно мне теперь…

— Как прошлая твоя… экспедиция? Ты достиг своей цели, да?

— Я нашёл место, из которого они лезли на поверхность. Почти уверен, что это было оно.

Тестудины возбуждённо загудели, переглядываясь.

— Пещерные формы жизни, как и предполагал. Обитают в обширной системе подземелий, выбираются на поверхность только ночами, для охоты, делают запасы на зиму. Если запасов не хватает в тот или иной год, они собирают ватагу и отправляют к вам. Думаю, не только к вам, но и в другие части леса тоже. Зимой меньше солнечных дней, а значит, им легче продвигаться. Ещё, возможно, у них есть места, где Пожиратели устраивают дневные лёжки по пути. Не знаю, всё это мои домыслы. Одно лишь точно, — двигаться они могли намного быстрее меня. Я завалил вход.

Тестудины внимательно следили, не мигая.

— Завалил? — уточнил Лучший Направляющий.

— Обрушил свод и часть подземелья, к нему прилегавшую. Это не значит, что они больше не явятся, в земле тысячи ходов, один завалил, — два других открылись. Но этот был самым близким к Фарсалу. Следующие три года покажут, был ли толк. Если вы дадите мне перевести дух, я всё вам подробно опишу, но потом. Извините, устал.

— Мы благодарны тебе, человек То-Биус, — молвил Ду-Гэмон.

— Рано благодарить, ещё неизвестно…

Плоская голова Лучшего опустилась в молчаливом жесте почтения, и оставшиеся старейшины последовали его примеру.

— Рано…

— Явившись извне незваным, нежданным, стал вестником добра, защитником, да. Не много такого приходило к нам из Великой Пущи, и тем ценнее редкий дар. Мы благодарны тебе, человек То-Биус, рисковавший жизнью за нас, помогавший не ради корысти. Ты человек благородного духа.

Волшебник вздохнул. Вспомнилось ему, как радовались люди Под-Замка простой помощи, насколько легче становились их жизни от его нехитрой подмоги. Достаточно видеть, что труд созидающий приносит плоды, а вот благодарности были излишни. Смущали.

Попрощавшись, волшебник поплёлся к себе, на самый верх, не обращая внимания на взгляды, немые вопросы, взволнованный шёпот учеников. Его совершенно точно не ожидали увидеть живым вновь. Что ж, панцирники сонные, знайте, каких магов воспитывает славная Академия Ривена!

Подумав так, он с иронией додумал, что сейчас должен был лежать хладным трупом очень далеко отсюда и жизнью своей обязан теперь неизвестно кому. Хорош, ничего не сказать.

Воздух в комнате был застоялый, никто и не думал проветривать. Только болтавшемуся месяц по дикой природе человеку этот запах показался восхитительным, и даже холодный воздух словно грел. Вскоре в камельке возгорелось пламя, а волшебник плескался в бадье, что сработали для него ремесленники. Вода тоже была холодной, однако, что ему с его закалкой холодная вода?

Став, наконец, чистым, Тобиус долго сидел перед огнём, обсыхая. Он был настолько усталым, что не хотел ни есть, ни пить, лишь смотрел в огонь, да чувствовал, как медленно затягиваются раны, полученные астральным телом. Рядом на циновке дремал Лаухальганда, висел на вешалке мимик.

Глядя в нутро камелька, Тобиус уснул тоже.

Часть 2, фрагмент 1

Звон когтей, двигавшихся по медной вазе растягивался в симфонию расслаблявших звуков, помогал растворению в небытии, бессознательному стремлению достичь той части сущности волшебника, в которой лежало его врождённое ощущение времени. Проводя часы в трансе, раз от разу практикуя особенно глубокие «нырки», Тобиус, однако, так и не смог повторить то, что ему удалось во время похода. Всякий раз он просто не успевал достичь цели между ударами сердца. Без дурманов не получалось. А с ними он не желал.

Волшебник вернулся в Корс больше месяца назад, уж самые лютые фебурские морозы стали потихоньку отходить, отвыли суровые вьюжницы, белившие мир, и начался мархот, первый месяц весны. К сожалению, зима не спешила этого замечать и продолжала крепко держаться в силе. Укрывавшийся в Корсе Тобиус изредка поглядывал на мир со стены, когда проверял её целостность. Лёд — не камень, потрескаться может, а уж когда тепло всё же придёт, придётся магу подниматься на стену много чаще, пока не решит, что пора ломать.