В дни Бородина

– Месье, – кокетливо ответила ему Гера, взмахивая ресницами и поправляя непослушную прядь на изящным ушком, – право же, мне так неловко от ваших комплиментов, что даже стало жарко… Воды, воды, ледяной воды, пожалуйста…

Пока окрыленный Бонапарт неловко щелкал пальцами, делая заказ невидимому слуге, Гера присела за его столик. Она принялась обмахиваться невесть откуда взявшимся веером, представляя на мужское обозрения свое соблазнительное декольте, в котором некоторые мужчины с удовольствием утонули бы с головой. В тот момент идея выйти за этого смертного замуж еще не приходила ей в голову. Ей просто хотелось как следует оттянуться, и этот мужчина с жесткой волевой аурой профессионального завоевателя подходил для этого как нельзя лучше. И было совершенно неважно при этом, как он выглядит. В глазах Геры он был великолепен – мелкие дефекты внешности с лихвой окупались мощным сиянием его ауры.

Невидимые слуги принесли им два высоких тонкостенных стакана с чуть пузырящейся магической водой, до предела заряженной энергетическими, транквилизирующими и возбуждающими заклинаниями. Гера специально так подстроила, ибо ей хотелось расслабиться и забыть все с этим мужчиной из смертных, который однажды уже сам вознес себя до уровня богоравного героя – с ним, именно с ним. Такое с ней было, пожалуй, впервые. Аура этого мужчины неодолимо влекла ее… В какой-то момент их руки сплелись и они выпили на брудершафт (что имело далеко идущие последствия). И после этого Наполеон почти ничего не помнил из происходящего…

Вроде они танцевали какой-то дикий танец, причем он скакал молодым козлом вместе со своей дамой. Потом он взвалил свою разгоряченную и смеющуюся партнершу на плечо и понес ее сначала к кабинкам для удовлетворения страсти, где они, торопливо раздевшись, соединились с таким энтузиазмом, что, казалось, их стоны и вопли слышала половина Запретного Города. Потом, прямо так как есть (то есть не одеваясь), Бонапарт, будто сатир, похищающий вакханку, протащил на плече свою обнаженную хохочущую даму (и откуда только силы взялись) от танцплощадки до Башни Власти, ворвался в свои апартаменты, приказал невидимым слугам никого не пускать, и почти до самого утра, пока не закончилась сила заклинаний, занимался с ней самыми различными сексуальными действиями. В конце концов они оба уснули, перепутавшись руками и ногами во взаимных жарких объятьях…

И вот теперь он, Наполеон, просыпается один и пытается понять – что же это было?

Тогда же и почти там же, бывшая богиня, а сейчас просто Гера.

Кто я сейчас? Ну конечно, уже не богиня. Так я сама захотела, но выбор мой был невеликим… Впрочем, свободы при этом достаточно было дано мне. Жизнь моя враз изменилась, о чем я ничуть не жалею. К войску могучему, к силе безмерной я ныне причастна, чем и горжусь, ведь пред нами все двери открыты… Очень по нраву мне жизнь эта в вечных скитаньях. Властью над временем наш наделен предводитель, все ему преданы, он командир справедливый… В блеске побед этот избранный смертный прекрасен. Он – богоравный герой, не коснется его пораженье… Следом за ним мы идем, осиянные славой. Сколько эпох и миров предстоит нам в дальнейшем увидеть! Сколько свершений нас ждет на пути, предначертанном свыше!

Что было раньше? Безделье, безмерная скука. Мир наш встряхнул тот герой, что пришел ниоткуда, все изменил, дерзкий замысел свой воплощая. Кем я была? Пусть богиней и главного бога женою – в распрях жила, ревновала, рыдала и злилась. Впрочем, мы все опустились в изгнанье настолько, что осознать это было мучительно больно…

Нынче супруг мой исчез – это больше чем помер. Больше я клушей домашнею быть ни при ком не желаю. Хватит, намучилась с Зевсием – ох уж изменник! Это замужество с ним было адом кромешным. Муж мой блистательный сволочью был похотливой… Как поначалу его я безумно любила! Как романтично и мило меня покорить он старался! Доброй была я, наивной и кроткой девицей. Ну а потом поняла я, что он из себя представляет… Только уже ничего изменить не могла я. И превратилась в такую я злобную стерву, что по сравненью со мною Мегера казалась овечкой! Сколько ужасных и страшных проклятий в мой адрес летело! Кто б мог подумать, что Гера, ревнуя, совсем озвереет? Сколько любовниц супруга на горести я обрекала! Сколько злодейств совершила, ревнуя, в порыве безумном… Только от этого не было мне облегченья. Месть и неистовство радости мне не давали. Портился нрав мой, а муж продолжал свои шашни. Он надо мною глумился, обидами полня мне сердце. Я же при нем оставалась, ведь брачные узы священны… Не было счастья мне, жизнь я свою проклинала.