В ДОБРЫЙ ЧАС

Старик начал быстро ходить по садику, пока не успокоился немного. Что же можно тут сделать? Нельзя же их соединить против их воли, а почему... Над этим тоже не стоило ломать голову. С тяжелым вздохом старик простился со своей заветной мечтой. Он еще стоял у калитки садика, погруженный в свои печальные размышления, как вдруг увидел молодого Беркова, шедшего по дороге, которая проходила мимо его домика и вела к перекинутому через ров мостику. Артур, кажется, лучше своей жены был знаком с порядками в имении. Он вынул из кармана ключ от калитки, замок которой незадолго перед тем был сломан Ульрихом. Шихтмейстер низко и почтительно поклонился молодому хозяину, когда тот поравнялся с ним, но Артур, со свойственной ему апатией, едва взглянув на него, ответил на поклон небрежным кивком головы и собирался пройти дальше.

Лицо старика болезненно передернулось; он все еще стоял с обнаженной головой и смотрел ему вслед печальным взглядом, словно говоря: «Вот каким ты стал теперь!»

Заметил ли Артур этот взгляд или вдруг вспомнил, что перед ним старый друг, баловавший его в детстве, только он вдруг остановился.

- А, это вы, Гартман? Как поживаете?

Он протянул ему с обычной медлительностью руку и, казалось, был несколько удивлен, что старик не схватил ее тотчас. Шихтмейстер, отвыкший от таких знаков внимания, медлил пожать протянутую руку и когда наконец решился на это, то взял ее так робко и осторожно, будто боялся повредить эту белую тонкую руку своей грубой и жесткой лапой.

- Благодарю вас! Мне живется хорошо, Артур! Ах, простите, я хотел сказать: господин Берков.

- Называйте меня по старой привычке Артуром, мне приятно слышать это имя от вас, - спокойно сказал молодой человек. - Итак, вы довольны своей жизнью, Гартман?

- Слава Богу, доволен. Я имею все необходимое, но ведь в каждой семье есть свои заботы и горе... вот и у меня тоже... насчет моих детей! Видно, уже нельзя иначе.

Шихтмейстер очень удивился, когда молодой хозяин подошел к нему и облокотился на деревянную ограду садика, как бы приготовившись к продолжительной беседе.

- Насчет ваших детей? Я думал, что у вас только один сын?

- Совершенно верно - Ульрих; но у меня еще воспитывается дочь моей сестры, Марта Эверс.

- Она-то и причиняет вам заботы?

- Сохрани Бог! - горячо возразил шихтмейстер. - Девушка так добра и хороша, что другой такой и не найти; я надеялся, что Ульрих и она составят отличную парочку, но...

- Но Ульрих, вероятно, не желает? - прервал его Артур, быстро взглянув на него, что очень противоречило его обычной вялости.

Старик пожал плечами.

- Не знаю! Действительно ли он не хочет этого или не сумел как следует взяться за дело, только между ними все кончено, и у меня исчезла последняя надежда, что порядочная жена наставит его на путь истинный.

Странно, что такая простая и неинтересная семейная история старого рудокопа не показалась молодому хозяину скучной; он ни разу не зевнул, что делал постоянно, когда не считал нужным сдерживаться; напротив, он даже оживился.

- А разве вам не нравится его теперешний образ мыслей?

Шихтмейстер робко взглянул на него, потом опустил глаза.

- Мне нечего вам об этом рассказывать, Артур. Вы, вероятно, уже много слышали об Ульрихе.

- Да, помню, отец говорил мне о нем. Ваш сын, Гартман, на плохом счету у начальства.

Старик тяжело вздохнул.

- Да, но я ничего не могу сделать. Он не слушает меня, да, говоря правду, и никогда не слушал. Он всегда хотел жить своим умом и делал все по-своему. Я позволил ему учиться... может быть, это и послужило ему во вред. Я считал, что, благодаря этому, он скорее выдвинется по службе, что и случилось - он уже штейгер, а со временем станет и оберштейгером, но учение же принесло и вред: все-то ему нужно, все-то хочет знать, просиживает ночи напролет над книгами; товарищи в нем души не чают. Уж как это получается, что он верховодит всеми, не знаю, будучи еще мальчиком, он держал своих товарищей в ежовых рукавицах, а теперь еще больше, чем прежде. Они слепо верят всему, что он скажет, где Ульрих, там и они, кажется, если бы он повел их в ад кромешный, они пошли бы за ним. А это совсем плохо, в особенности на наших рудниках.

- Почему именно на наших? - спросил Артур, задумчиво водя ключом по деревянной решетчатой ограде, как бы рисуя какие-то узоры.