В ДОБРЫЙ ЧАС

Он произнес последние слова бесстрастным тоном, но Евгения все-таки сердито сжала губы: она знала, что это было сказано исключительно для нее. Неужели он хотел совершенно освободиться от всего, что давало ей право его презирать? А ей теперь больше чем когда-либо хотелось удержать за собой это право.

- Я, кажется, действительно ошибся насчет причин, по которым вы желали породниться с нами, - медленно произнес барон, - но должен признаться, что менее всего ожидал встретить такой взгляд на вещи от вас, очевидно, вы приобрели его недавно, ведь до свадьбы вы, кажется, придерживались другого мнения.

- До свадьбы! - сказал Артур с невыразимо горькой улыбкой. - Тогда я еще не знал, барон, какого мнения были в вашем кругу обо мне и о моих отношениях к этому кругу. Потом мне это объяснили самым беспощадным образом, и потому вам нечего удивляться, что я отказываюсь. Короче говоря, я не хочу входить в то общество, где меня презирают.

Евгения так крепко сжала в руке розу, которую перед тем вынула из вазы, что нежный цветок подвергся той же участи, что и недавно ее веер в руках Артура: она упала на ковер, совершенно растерзанная. Артур не заметил этого: повернувшись к ней спиной, он стоял лицом к ее отцу, который смотрел на него так, будто сомневался, действительно ли перед ним его зять.

- Нечего и говорить о том, что я положительно не знаю, кто сообщил вам эти, мягко говоря, недостоверные сведения, - возразил он, - но я попрошу вас подумать о Евгении. При той роли, которую ей придется играть нынешней зимой в резиденции, она не может, простите, господин Берков, носить мещанскую фамилию, о чем и было уже условлено между мной и вашим отцом.

Артур бросил задумчивый взгляд на свою супругу, которая и словом не приняла участия в их разговоре, хотя всегда любила высказывать свое мнение.

- До зимы отношения могут еще измениться. Предоставьте все Евгении и мне. А теперь, к сожалению, я не могу изменить своего решения. Поскольку дворянское звание предлагается мне одному, то, следовательно, от одного меня зависит принять его или отказаться, и я отказываюсь, потому что - извините, барон, - не желаю принимать того, что мне дают из уважения к аристократическому имени моей жены.

Оскорбленный Виндег поднялся с дивана.

- В таком случае мне придется приостановить начатое дело, чтобы не скомпрометировать себя еще больше. Почему же ты все время молчишь, Евгения? Что ты скажешь о только что выраженных взглядах твоего супруга?

Молодой женщине, однако, не пришлось отвечать, потому что в эту минуту двери отворились, но не тихо, как обычно делают лакеи, а с шумом, и в комнату без доклада влетел с бледным как снег лицом Вильберг, всегда соблюдавший все правила приличия.

- Господин Берков здесь? Простите, я должен сию минуту видеть господина Беркова.

- Что случилось? - спросил Артур, подходя к молодому человеку, по расстроенному лицу которого можно было догадаться, что произошло что-то недоброе.

- Несчастье, - сказал Вильберг, задыхаясь. - Внизу... в подъемной... ваш отец тяжело ранен, очень тяжело... директор послал меня...

Он не мог больше продолжать, потому что Артур быстро прошел мимо него и исчез за дверью. Вильберг намеревался последовать за ним, но в коридоре его остановил барон.

- Вы не сказали всей правды сыну? - спросил он. - От меня вам нечего скрывать истину... Господин Берков... умер?

- Да! - произнес Вильберг. - Он поднимался со штейгером Гартманом наверх... канаты оборвались... Гартман спасся, прыгнув на предпоследнюю площадку, а господин Берков полетел вниз. Никто не знает, как именно случилось несчастье, но скрыть его нельзя! Приготовьте, пожалуйста, к этому госпожу Берков, а я должен идти.

Он побежал за Артуром, а Виндег вернулся в гостиную, где его с нетерпением ожидала встревоженная Евгения.

- Что ты узнал, папа? - Лицо этого вестника несчастья говорило больше, чем он сам. - Что случилось?

- Самое худшее! - сказал барон с волнением. - Мы только что беспощадно обвиняли этого человека, Евгения, теперь конец вражде между нами и им! Смерть прекратила ее.

Глава 8