В долине лотосов

Здесь стоит объяснить еще одну причину того, почему Ван Цюшэ даром кормился у лотка Ху Юйинь. Дело в том, что во время раздела помещичьего имущества он кроме большого дома получил маленький участок с фундаментом возле постоялого двора Ху. Ван Цюшэ было вполне достаточно большого дома, поэтому он намекнул Ху Юйинь, что готов уступить ей этот участок за две сотни юаней и право в течение двух лет лакомиться рисом с соевым сыром. Ведь, если Ван Цюшэ сейчас нищ и одинок, это не означает, что он навсегда таким и останется. В свое время даже Сюэ Жэньгуй [9] три года прожил в соломенной хижине.

Глава 5. «Пиршества духа» и «Посиделки»

Вы еще помните так называемые «пиршества духа» или хотя бы слышали о них? Это достопримечательность общественных столовых 1960 – 1961 годов. В то время члены народных коммун по нескольку месяцев не видели ни мяса, ни масла (за год съедали в лучшем случае кусочек мяса, белков и жиров тоже не хватало), зато клетчатки был избыток – в виде грубых овощей и листьев. Люди исхудали так, что живот прилипал к позвоночнику, желудок чуть не вылезал через глотку. Вина за все это лежала, разумеется, на империалистах, ревизионистах, господе боге и «пяти вредных элементах», которые специально пакостили народным коммунам и общественным столовым. Потом к этим вредителям присоединились Пэн Дэхуай, Лю Шаоци и Дэн Сяопин, боровшиеся против политики «трех красных знамен» [10] и кормежки из общего котла. Чем же плохо кормиться из общего котла? Да только тем, что в нем варили одну капусту или редьку, даже растительного масла не могли добавить. «Вспомните, как прежде страдали красноармейцы!» – призывали газеты. Действительно, во время революции многие герои ели траву и древесную кору, гибли за народ, причем гибли с радостью, но, если бы с того света они могли увидеть, что едят их потомки в общественных столовых, им осталось бы лишь печально вздохнуть. Разве члены захолустной коммуны могли понять те туманные теории, которые развивались в кабинетах высоких зданий? Эти теории казались им чем-то вроде мистических восьми триграмм [11], завораживающих душу. Народ живет прежде всего пищей, а члены коммуны знали только голод да вкус воды во рту.

Иногда удавалось съесть колобков из папоротника, но от них кал становился точно железным и выходил с кровью, если выходил вообще. Днем было еще ничего, а ночью от голода не спалось, и тогда люди стали восполнять материальную пустоту разумом. Они начали собираться вместе и вспоминать, что каждый из них и когда ел самого вкусного: целую курицу, целую рыбину, сочные котлеты, румяные окорока, большие куски тушеного мяса, под тяжестью которых прогибались палочки для еды, мясо, сваренное на пару, мясо по-мусульмански… Зимой с первым снегом горцы больше всего любили есть пахучую жирную собачатину, поэтому и говорят, что, если в одном доме тушат собачатину, в четырех домах нюхают. Когда ее едят, все лицо в жире, тело пылает, уже сыт, а съесть хочется еще и еще. Собачатиной из-за ее сильного запаха не принято угощать гостей, но она вкусна и усиливает половую активность, так что если мужчина выехал по делам из дому, то ему лучше есть ее поменьше – иначе обязательно что-нибудь натворит.

Сельчане рассказывали, слушали, и перед их глазами как будто возникали дивные яства, нос чуял соблазнительные ароматы, рот наполнялся слюной. Дни были длинные, они успевали многое съесть в мечтах и надеялись, что когда-нибудь эти мечты осуществятся. За десять с лишним лет после освобождения в деревне появилось немало грамотеев, которые сумели придумать изысканное название для таких сходок: «пиршества духа». Это название продержалось не очень долго: где полгода, где год. Разве за пять тысяч лет существования нашего государства на его обширной территории редко свирепствовал голод? Были и трупы, и человеческие кости на дорогах… Что по сравнению с этим какие-то «пиршества духа»? Когда сопоставляешь Яньань и Сиань [12], они соотносятся как один к девяти. К тому же новый Китай приходилось создавать почти на пустом месте, голыми руками, все было внове – государству всего одиннадцать лет, – и за создание нового общества приходилось платить. Сейчас это уже история, а за достижения и просчеты пусть нас судят потомки.

Весенней ночью 1963 года в доме Ху Юйинь и ее мужа Ли Гуйгуя проходило «пиршество духа» иного рода. Они были женаты уже семь лет, жили в согласии, а вот потомства не имели. Будучи мясником, то есть человеком кровавой профессии, Ли Гуйгуй, как это ни странно, отличался большой робостью. Когда он встречал на дороге буйвола с красными глазами и кривыми рогами или злую собаку, он весь дрожал и прятался в сторонку. Над ним смеялись и спрашивали:

– Гуйгуй, почему же ты свиней не боишься?

– Свиней? Ведь они глупые, не кусаются, да и без рогов. Только и знают, что хрюкать!