В доме с высокими потолками

- Миссис Глендовер заверила меня, что оно принадлежало ее хорошей знакомой, и что в этом нет ничего дурного.

- Мисс Оутсон, ваша болезнь делается заразной, - лорд Элтби изобразил кривую ухмылку на своем лице.

Ей ничего не оставалось, как направиться за миссис Глендовер. У двери ее настигли слова лорда Элтби.

- Платье, которое на вас надето, мисс Оутсон, принадлежало моей матери…

Глава 19

Она стояла под проливным дождем. Мокрые волосы прилипли ко лбу, крупные капли воды стекали по щекам, губы дрожали от холода, тело бил озноб. Она всматривалась в окна дома, пытаясь увидеть в них знакомый силуэт, но сплошная пелена дождя скрывала все видимое перед ней пространство. Минуя дом, она уходила проселочной дорогой и не видела перед собой ничего, кроме темноты и нескончаемых потоков дождя. Она шла наугад, пытаясь разобрать тот нелегкий путь, что выпал на ее долю этой ночью. Промокшие ноги с трудом преодолевали новые препятствия – ветер и спутавшиеся одежды. Ей все чаще приходилось раздвигать ветви деревьев и разросшихся кустарников, а ноги проваливались в мягкий от влаги грунт. Она чувствовала, что заблудилась. Неожиданно к шуму дождя добавился еще один звук, пока отдаленный, но с силой нараставший и становившийся все громче. Это был лай своры собак, которая неслась прямиком на нее. И этот собачий лай приближался к ней столь стремительно, что от страха она потеряла возможность думать и только закрыла лицо руками. Тотчас животные настигли ее и повалили на землю…

Она открыла глаза.… На потолке комнаты гуляли едва заметные ночные тени, а с улицы доносились приглушенные звуки собачьей перебранки. Она приподнялась на кровати. Ее дыхание сбилось, и на лице выступила испарина. Это был всего лишь кошмарный сон, вызванный ужасами минувшего вечера. Она провела рукой по холодному лбу и глубоко вдохнула воздух комнаты, успевшей за ночь остыть... Нет, ей так не уснуть. Она поднялась с кровати и зажгла небольшой огарок свечи. Накинув на себя стеганое одеяло, она стала у окна. Едва ли эту ночь можно было назвать безоблачной, но даже в те редкие минуты, когда луна озаряла землю своим голубым светом, были видны лишь размытые очертания деревьев сада. А те представлялись ей причудливыми фигурами животных, случайно заблудших в эти края. Даже темнота этой, казалось, нескончаемо долгой ночи была ей в тягость, и ныне все напоминало о чем-то бесповоротно ушедшем в ее жизни. Она больше не боялась, что ее могут лишить работы и выгнать из дома лорда Элтби, невесть откуда взявшееся новое чувство говорило о том, что она будет еще долго работать под господским кровом. Однако ее душа все еще не находила покоя. И в этом смятении блуждало ее сознание, как некогда во сне блуждала она сама. Накануне, вернув злополучное платье миссис Глендовер, она твердо знала, что ее ждет бессонная ночь. Но она не противилась ей, готовясь встретить рассвет у окна.

Вчерашний вечер не выходил из ее головы. Она помнила искреннее недоумение на лице миссис Глендовер после разговора с лордом Элтби. По ее словам, она и допустить не могла, что способна так оскорбить глубокие чувства сына, и все твердила, как сама любила и уважала покойную. Но, зная лорда Элтби, она скорее готова была понять реакцию хозяина дома, нежели поведение миссис Глендовер. Она силилась представить чужого ей человека в строгих темным нарядах, которые носила ее мать, и воображение тотчас рисовало всю нелепость такого перевоплощения. Не было сомнений - лорд Элтби чрезвычайно оберегал свое прошлое, чтил память о нем, как о наиболее дорогом наследии. Она не упрекала лорда Элтби, и причина, по которой хозяин так себя вел, была ей очевидна. Более того, она оправдывала и его тон, и его поведение. Ко всему случившемуся, у нее не осталось сил, чтобы проведать Вилли, но, дав себе слово ухаживать за больным, она обратилась к Эмме с просьбой подняться к ребенку и напоить того бульоном.… И это все, что ей удалось сделать в тот вечер.

Она стояла у окна и с грустью думала о предстоящем Рождестве. Этот день будет наполнен праздничным духом и радостными поздравлениями, а ее сердце отчего-то не находит нужных слов даже для самой себя. Ее ноги устали, и она решила присесть на стул. В таком положении она видела лишь верхушки деревьев и еще господствующую на ночном небе луну. Где-то в глубине души, там, где обычно память хранит первые весенние лучи и детский смех, таилось новое волнение, имя которому подобрать ей было не под силу.… Она уснула, но сон был слабым, и уже к утру ее голова налилась свинцовой тяжестью.

Она проснулась от стука в дверь.

- Доброе утро, - голос из-за двери принадлежал Эмме.

Она беззвучно пересекла комнату и отворила засов.

- Надеюсь, я вас не разбудила?

- Доброе утро, Эмма, – она впустила девушку в комнату. – Нет, я рада, что вы пришли.

- С Рождеством вас, - Эмма вся сияла, как и подобает юным созданиям в такой праздничный день.

- И вас с Рождеством, – она все еще пыталась привести себя в порядок.