В доме Шиллинга (дореволюционная орфография)

Жаровни въ сѣняхъ все еще дымились, повидимому они должны были угаснуть только по возвращеніи барона, когда онъ убѣдится, что подвергалъ свою и безъ того болѣзненную супругу очевидной опасности и поставилъ ее въ очень тяжелое положеніе. Ни въ чемъ, впрочемъ, его любимцевъ не безпокоили, только такъ игнорировали ихъ, точно окна нижняго этажа были заперты внутренними ставнями отъ всего внѣшняго міра.

Донна Мерседесъ уходила всегда въ глубь комнаты какъ только видѣла двухъ дамъ, идущими по саду, гдѣ онѣ проходили два раза въ день: утромъ и вечеромъ изъ бенедиктинскаго монастыря. Ея внутреннее состояніе представлялось ей самой загадочнымъ. Конечно, не могла пробудить въ ней ни малѣйшей симпатіи эта женщина, которая, несмотря на свою вялость и слабость, умѣла поразительно и оскорбительно проявлять себя неограниченной повелительницей шиллингова дома и всего живущаго въ немъ. Донна Мерседесъ имѣла причины сердиться на хозяйку дома, которая забывъ всѣ приличія и самыя простыя правила вѣжливости, поступила въ отношеніи къ ней по своему собственному высокомѣрному произволу, и когда она видѣла между деревьями сѣрый шлейфъ, въ ней всякій разъ вспыхивало чувство ненависти, сердце начинало сильно, мучительно биться, и кровь останавливалась въ жилахъ, это безотчетное внутреннее убѣжденіе было ей самой непонятно и смущало ее.

Такимъ образомъ прошли два дня, на третій донна Мерседесъ съ ранняго утра находилась въ нетерпѣливомъ ожиданіи, – сегодня могъ вернуться баронъ Шиллингъ. Привезетъ ли онъ съ собой бѣглянку и вернетъ ли ее къ ея обязанностямъ? Надежды молодой женщины съ каждымъ часомъ уменьшались; сегодня же она была твердо убѣждена, что не увидитъ Люсили до тѣхъ поръ, пока болѣзнь и нужда не принудятъ ее вернуться подъ ея покровительство. Всетаки она съ невыразимымъ напряженіемъ ожидала возвращенія барона Шиллингъ и, такъ какъ онъ заявилъ ей твердо и рѣшительно, что увидится съ Іозе только подъ деревьями сада, то не могла разсчитывать, чтобы онъ пришелъ въ комнаты нижняго этажа, хотя бы даже и привезъ важныя извѣстія.

Поэтому послѣ обѣда около того времени, когда онъ могъ возвратиться, она отправилась въ зимній садъ. Анхенъ между тѣмъ сидѣла у Іозе и разсказывала ему сказки, а маленькая Паула подъ надзоромъ Деборы играла въ сосновой рощицѣ позади мастерской.

Зимній садъ былъ отпертъ, и дверь въ мастерскую также была немного пріоткрыта; садовникъ занимался кактусами и папортниками и должно быть только что ушелъ, – видны были еще свѣжіе слѣды его пребыванія: на полу стояла лейка и зеленый занавѣсъ у стеклянной стѣны былъ совершенно отдернутъ, такъ что видно было всю мастерскую, представлявшую удивительный поражающій видъ!

Донна Мерседесъ вынула изъ кармана книгу и сѣла на чугунный садовый диванчикъ, поставленный среди цѣлаго лѣса растеній, образовавшихъ надъ нимъ какъ бы бесѣдку. Здѣсь въ этой поэтической тишинѣ, въ благоухающемъ освѣженномъ фонтанами воздухѣ могла она ожидать тихо и спокойно, – спокойно? Сердце ея такъ билось, точно хотѣло разорваться; она пробовала читать, но не находила смысла въ стихахъ Лонгфелло [34]; взглядъ ея то и дѣло отрывался отъ книги и устремлялся въ мастерскую, въ этотъ міръ чудесъ, который самъ былъ поэзіей, поэзіей изъ древнѣйшихъ временъ, изъ широкой дали, вдохновлявшей того, кто здѣсь думалъ и творилъ.

Вдругъ Пиратъ громко залаялъ въ своей конурѣ. Донна Мерседесъ испугалась, – къ мастерской приближались чужіе люди, что она поняла по громкому сердитому лаю собаки, но шаговъ не было слышно. Собака скоро замолчала, и молодая женщина успокоившись снова усѣлась поудобнѣе въ своемъ защищенномъ уголкѣ.

Вдругъ вверху на галлереѣ зашевелилась гобеленовая портьера, жутко какъ-то стало, когда яркая пестрая ткань отдѣлилась отъ стѣны, отодвинулась въ сторону, и въ рамкѣ двери появилась, какъ привидѣніе, сѣрая фигура женщины. Вяло и согнувшись, какъ всегда, а теперь еще крадучись, какъ воръ, вышла баронесса на галлерею. Фрейлейнъ фонъ Ридтъ слѣдовала за ней.

Высокая, одѣтая въ черное шелковое платье съ серьезнымъ повелительнымъ взглядомъ канонисса казалась королевой подлѣ noxoжей на тѣнь баронессы.

– Мнѣ противно идти туда, – рѣшительно сказала канонисса своимъ звонкимъ немного чопорнымъ голосомъ и протянула руку по направленію къ лѣстницѣ. – Если ужъ здѣсь наверху все такъ старательно убрано, въ чемъ ты убѣдилась вчера, то въ мастерской на общественной, такъ сказать, почвѣ, ты еще меньше найдешь объясненій.

Баронесса совсѣмъ не обращала вниманія на то, что говорила ея спутница. Она спускалась съ галлереи по витой лѣстницѣ.