В донесениях не сообщалось... Жизнь и смерть солдата Великой Отечественной. 1941–1945

Коновалов выпускает шасси и заходит на посадку. Но не садится, уходит на второй круг. Вот оно что: внизу левая часть знака «Т» завернута – запрет посадки. Не вышло левое колесо. Коновалов уходит на второй заход и знаком подает мне команду покинуть самолет при помощи парашюта. Но я не решаюсь: прыгать с парашютом мне еще не приходилось. Тогда Коновалов показывает знаком, что будет сажать самолет на одно колесо. Я хватаюсь за борта кабины: если перевернемся, так больше шансов уцелеть. Коновалов летчик опытный. Самолет уже бежит по земле, но чем сильнее теряет скорость, тем сильнее клонится влево, задевает консолью крыла землю. Однако скорость уже безопасная. Уже не опрокинемся. Не опрокинемся… Не опрокинемся… А значит – живем! Нас разворачивает на 180 градусов. Самолет замирает. Сели. Живем! Твою мать!..

Я бросился к кабине командира. Коновалов сидит, устало откинувшись к бронеспинке. Ранение у него неопасное. Однако потеря крови сказалась, ослаб и выбраться из кабины сам не может.

Тем временем подъехал командир полка. Коновалов доложил, что группа задание выполнила: батареи противника подавлены, были атакованы истребителями противника, один «Мессершмитт» сбит. И кивнул на меня.

Комполка выслушал доклад, улыбнулся: «А что вы там еще натворили? Пришел запрос на вас!»

Мы с Коноваловым переглянулись. А комполка и говорит: «Ваш бой наблюдали многие. Почему не докладываешь, как второго месса срубили?» Мы с Коноваловым снова переглянулись. «Ладно, ладно… Командование дивизии приказало представить вас к наградам». Вот так, оказывается, второго месса мы тоже свалили. Напоролся он на мою очередь. А нам было не до него, не увидели мы, как он падал. Сами чуть не грохнулись.

За этот бой я получил второй орден Славы.

– В середине ноября 1943 года Житомир был освобожден войсками 1-го Украинского фронта. Но уже через неделю немцы перегруппировались, получили пополнение свежими частями, предприняли контрудар и снова захватили город. К передовой из тылов они подтягивали новые и новые части, чтобы удержать Житомир. Когда разведка определяла координаты танковых и моторизованных колонн и районы их сосредоточения и успевала оперативно переправлять данные в штабы, на перехват, как правило, высылались экипажи Ил-2. На штурмовку одной из таких колонн 14 декабря вылетел я в паре с экипажем младшего лейтенанта Владимира Алексеева.

По существу это была разведка боем. Координаты нам дали приблизительные. Но долго искать колонну не пришлось.

Было холодное, промозглое утро. Низкая облачность. Летели на бреющем низко над землей. Вышли в заданный квадрат. Внизу – большой массив леса. С востока на запад его разрезает шоссе. На шоссе пусто. Сделали круг. Ведомому по рации передаю: «Володя, идем вдоль шоссе». Повернули, потянули на запад, в глубину немецких тылов. Радиосвязь не отключали. И вскоре в наушниках я услышал голос Алексеева: «Вот они!» – «Цель вижу, – ответил я. – Атакуем. Делай как я».

Атаковали с ходу. Первые бомбы разметали грузовики и зажгли головной танк. Затем отбомбили хвост колонны. Движение на дороге застопорилось. Там началась паника, хаос. Я посмотрел вниз: хорошо отработали, как надо.

Разворот. Второй заход. И тут я услышал голос Алексеева: «Командир! У них зенитки!»

Мы пронеслись над сгрудившейся, сломавшейся в нескольких местах вереницей колонны, прицельно отстреляли эрэсы. Внизу снова вспыхнуло несколько ярких факелов. От мощных взрывов качнуло воздух. Машина моя вздрогнула. Хорошо. Попадания точные. Видимо, угодили в грузовики с боеприпасами или в бензовозы.

Тем временем зенитки открыли бешеную стрельбу. Зенитные установки на автомобильных шасси шли в голове и в хвосте колонны. Зенитчики вскоре пришли в себя. Мы их не накрыли и тоже приступили к своей работе. Во время второго захода полосу их огня удалось проскочить и без помех отбомбить хвост колонны.

Новый разворот. Заходим. Атакуем. Теперь – на зенитки. Потому что безнаказанно бомбить колонну они нам уже не дадут. Кто кого. Когда самолет уже налегке, пикировать намного проще. Машина становится более маневренной и послушной. Хорошо видишь, как струи твоих пулеметов и пушек вспарывают землю, моторы и кузова грузовиков, кромсают бегущих солдат. Все ближе, ближе они к «Эрликонам» и их расчетам. Те стреляют в ответ, не разбегаются. Навстречу брызжет струя разрывных снарядов. Вот это схватка!

Проскочили над ними. И кажется, одну накрыли. Внизу, в середине колонны, откуда только что стреляла зенитка, все заволокло дымом. Вспышек выстрелов не видать. Да, есть попадание. Я оглянулся на машину ведомого: что с ним? Самолет Алексеева с высоты примерно пятьдесят метров резко пошел вниз, вниз, вниз. Плюхнулся на небольшую полянку. Это означало, что Володя жив и машину посадил правильно. Не падал. Видимо, снаряд попал в мотор. «Эрликон» стрелял нам навстречу.