В дозоре

Четверо налетчиков шлепнулись на лед и, отстреливаясь, поползли к саням. Добравшись до саней, они, не прекращая стрельбы, лежа обрубили оглобли, отрезали постромки, поставили на полозья сани и, укрывшись за ними, погнали сани на советского пограничника.

«Живьем хотят забрать, — разгадав намерения налетчиков, подумал Лунев. — Ну, что ж. Пытайтесь, пробуйте. А что касается Лунева, он останется верен своей тактике. Он будет лежать в выемке и ждать, когда кто-либо из них высунется, а остальное доделает верная советская пуля».

Один из охотников немного приподнялся. В прорези саней что-то мелькнуло. Лунев нажал курок.

Когда сани отъехали, он увидел на льду человека, уткнувшегося лицом вниз. Налетчик лежал в непринужденной позе, трудно было поверить, что это убитый. Казалось, черный охотник, толкая сани, заметил что-то интересное подо льдом и теперь поглощен причудливыми видениями озерного дна.

Лунев не видел лиц своих врагов. Сани медленно, со скрипом двигались на него. Будто сани сами, точно заколдованные, ползли, чтобы раздавить, растоптать его.

Проклятые! Они могли вывести из душевного равновесия даже опытного пограничника. А Лунев жил на заставе около года и еще ни разу не бывал в такого рода переделках.

Иногда у Лунева появлялось желание покончить с черными охотниками одним ударом: подняться и перестрелять налетчиков, как бешеных собак.

И другое лезло в голову: смотри, Лунев, как бы они с тобой скорее не разделались! Держись за свою лунку, за свой ледяной окоп. Осторожность, выдержка и спокойствие!

Нельзя было отступать. Отступать сейчас никому нельзя было. Поднимись Лунев — налетчики взяли бы его на мушку; оторвись от саней кто-нибудь из них — не дал бы маху и Лунев.

Боец и не думал об отступлении. Он находился на своей территории и должен продержаться. Его пост был от заставы в пяти километрах, рыбаки доберутся до заставы не раньше как за полчаса, пять минут на сборы, полчаса на дорогу пограничникам. Раньше часа помощь не может прийти. Будь немного потише и ветер другой, на заставе давно услышали бы стрельбу. Как нагрех ветер дул с советской стороны, относя эхо выстрелов на землю соседей.

Была минута, когда захлестанный снегом Лунев напрасно силился хоть что-нибудь увидеть, — озеро, сани, налетчики потонули в крутящейся снежной мгле.

Влево от него мелькнуло что-то серое, мелькнуло и исчезло. Лунев сделал наугад один за другим три выстрела.

Когда ветер улегся, Лунев увидел сани по левую от себя сторону. И странное дело: сани не ползли, а стояли неподвижно, заиндевевшие от мороза, в двухстах метрах от него.

«Неужели уложил гадов?» Лунев хотел подняться, чтобы убедиться, так ли это, но тут сани снова поползли на него.

На льду остался еще один человек в коротком черном полушубке. Шапка-финка валялась в стороне. Человек лежал на спине, раскинув руки. Это был четвертый сбитый Луневым охотник.

Некоторое время сани двигались без остановок. Лунев думал, что они так и доползут до него без задержек. Но через несколько минут сани остановились. Налетчики выдохлись — устали.

Когда сани снова тронулись, на льду осталось два полушубка. Сани ползли медленнее. С дьявольским упорством, настойчивостью прятавшиеся налетчики толкали розвальни. Легкий парок вился над санями.

Да и что другое сейчас могли делать налетчики. Им некуда было отступать.

Опять что-то мелькнуло в просвете саней. Лунев выстрелил. На льду остался пятый налетчик. Он хотел, наверно, снять куртку, присел, да так и остался сидеть на льду, точно нищий с протянутой рукой.

Сани были уже так близко, что Лунев мог пересчитать все их березовые крепления. Налетчик мог достать его гранатой.

— Эй, беляк, сдавайся! — закричал Лунев. Ему очень хотелось захватить живым этого налетчика. Неудобно как-то с морожеными судаками на заставу являться. «Что же это ты, скажут, товарищ Лунев... Подряд взял? Ты бы хоть одного живьем приволок».

Налетчик не отзывался. Лунев крикнул еще раз. Напрасно! Зло тут взяло пограничника.

— Что же это ты, сукин сын, русского языка не понимаешь?.. Сдавайся, тебе говорят!..

Сани приближались. Тогда Лунев быстро поднялся, чтобы взять врага на штык. Вскочил и черный охотник, пожилой, бородатый, лет сорока, плотный человек.

Взрыв потряс воздух. У Лунева все завертелось в глазах. Падая, он видел зеленый лед и бородатое потное лицо, красные, как у кролика, круглые глаза и застывший в крике рот налетчика. А затем все это потонуло в тумане теплом и приятном.

Очнувшись, Лунев долго не мог понять, где он находится. Он лежал, тепло укутанный в одеяло, на мягкой соломе в санях, около него сидели начальник заставы и проводник с собакой Норой, сладко позевывавшей. Начальник заставы и проводник разглядывали его и улыбались. Чему? По бокам саней, образуя почетный эскорт, шагали на лыжах разгоряченные бойцы заставы.

Начальник наклонился к Луневу и весело проговорил:

— Ничего опасного, товарищ Лунев, так, ерунда, легкая контузия от взрыва гранаты и удар доской от саней по спине...