В дрейфе: Семьдесят шесть дней в плену у моря

Вчера я опять начал охотиться. Но собачонки мои будто знали, что я снова вступил в игру. Едва моя острога коснулась поверхности воды, они разом бросились врассыпную. Мне трудно было долго стоять в охотничьей стойке, но спинороги меня недооценили. Должно быть, они решили, что с закатом мне придется зачехлить свое оружие, но я, стиснув зубы, подкарауливал их в сумерках и загарпунил сперва одного, а потом и второго. На борту оказались два бьющихся тельца. Первую рыбешку я разодрал с волчьей жадностью и, слизав налипшие на бороде ошметки потрохов, ощутил прилив жизненных сил. Вторую я распластал на доске и разделал при свете зажатого в зубах карманного фонарика. Закончив работу, я побросал куски рыбы в ящик и мгновенно уснул. Проснувшись около полуночи, я с удивлением увидел призрачный свет, исходивший от ящика. Откинув крышку, я обнаружил, что нарезанные кусочки рыбы мерцают фосфорическим светом. Наверное, планктон, прилипший к водорослям и морским уточкам, которыми кормятся спинороги, проник в мясо пойманной рыбы. И вот живой свет погибших микроскопических обитателей моря осветил после их смерти мой маленький мирок.

Наутро, еще приканчивая второго спинорога, я в который уж раз думаю о том, что мне предстоит поститься и неизвестно, когда еще доведется поесть в следующий раз. По пути попадаются медленно плывущие кусты саргассовых водорослей. Это уже не молоденькие побеги, какие встречались на востоке. Я отряхиваю перистые плети, и с них сыплются малюсенькие креветки, рыбешки размером в полдюйма и целое семейство жирных черных червей, ощетинившихся белыми шипами. Червей я не трогаю. Когда мы шли в Англию, Крис опрометчиво взял их рукой и в ладонь ему вонзилось множество зазубренных иголок. Перебираю спутанные плети в поисках мелких крабиков, которые торопливо разбегаются из-под рук. Я ловлю их и тут же сдавливаю им панцирь, чтобы они долго не мучились и не успели удрать.

Вместе с крабами из водоросли вываливаются пузатые крапчатые саргассовые рыбки до одного дюйма длиной. Я не слыхал, съедобны ли они, но на вкус они очень горькие. Оказывается, надо есть их без брюшка и тогда это вполне сносное кушанье. А это что еще за слизняки? У них зеленоватое соленое на вкус тельце с четырьмя ластообразными конечностями. Крабов и креветок я приберегаю на десерт. Иногда в рот попадает еще не убитый крабик, и тогда крошечные клешни легонько пощипывают меня за щеку или за язык, напоминая о том, что, спасая свою жизнь, я погубил маленькое живое существо.

На склоне дня на небе появляются плывущие гряды дождевых облаков, и я начинаю надеяться, что скоро смогу пополнить запасы питьевой воды. Заморосил слабый дождик, и все вещи у меня промокли — мой тент пропускал воду, как обычная тряпка. Под утро капля становятся крупнее. Сначала звонко падает одна капля. Пауза. Затем штук двадцать сыплются сверху, точно горсть стальных подшипников. Снова пауза. А следом за ними с пулеметным треском полило как из ведра. Расторопно выставляю на тент своего воздушного змея. Дождевая вода заплескалась в ящике и забарабанила по опреснителю. Мне удалось набрать около десяти унций чистой небесной влаги, да еще я слизал влагу с поверхности опреснителя. Я утолил жажду и воспрянул духом. К вечеру у меня наберется обычный запас воды.

Сев на подушку и набросив на ноги спальный мешок, я замечаю, что между мешком с экипировкой и надувным бортом торчит плавник застрявшей рыбы. Дождь принес мне неожиданный подарок. Крупная летучая рыба заблудилась под его потоками и, пролетев мимо меня незамеченной, угодила прямо под распахнутый полог. В ожидании рассвета происходит еще одно неожиданное событие: кто-то вихрем налетает сверху и падает на тент. Это еще одна летучая рыба. Закусив ее сочным мясом, я приставляю голову рыбы к объеденному хвосту, чтобы посмотреть, что из этого получится. Неплохо, ведь совсем неплохо! Выкапываю свою рыболовную амуницию и проталкиваю черенок большого тройного крючка с обратной стороны рыбке в рот. Потом связываю вместе два больших одиночных крючка, предварительно воткнув их в рыбий хвостик, и соединяю прочной бечевкой с тройным крючком. Сочленив голову и хвост, я создал укороченную разновидность летучей рыбы. Наживка получилась настолько правдоподобной, что я бы, кажется, и сам на нее клюнул.

Ловить на крючок дораду, не имея проволочного поводка, — занятие совершенно бессмысленное, но я вовремя сообразил, что в комплекте радарного отражателя, может быть, найдется подходящая проволока. Разворачиваю сверток из промасленной бумаги, и передо мной предстает тонкая паутина из металлической сетки и алюминиевых распорок. Море, конечно, и до них добралось: металл изъеден ржавчиной, образовавшейся под влиянием электролитической коррозии. По счастью, там все-таки нашлось то, что нужно: кусок крепкой проволоки из нержавеющей стали длиной около 18 дюймов. Отметив мысленно все ценные кусочки металла и крепежные приспособления, которые имелись в комплекте, я снова упаковываю его в бумагу.