В дрейфе: Семьдесят шесть дней в плену у моря

На самом нижнем рисунке показана последовательность наложения обвязки — бензеля, — знать которую очень полезно всем яхтсменам. Слева: завяжите вокруг одного стержня выбленочный узел или удавку. Справа: аккуратно и плотно наложите витки шнура, сильно их обтягивая. Ходовой конец пропускается несколько раз между стержнями, охватывая стяжку поперечными шлагами-витками. Последние шлаги — их три-четыре — очень туго обожмут бензель. Заканчивается работа вязкой еще одного узла с противоположной стороны. Показанный на рисунке узел из двух шлагов, но можно завести и дополнительные.

Но прежде чем мне удалось опробовать в действии новый наконечник, пробка в нижней камере начинает дрожать и перед носом моего плота один за другим взлетают маленькие гейзеры. Завожу вокруг заплаты еще один новый жгут и крепко-накрепко его закручиваю. А когда я эту операцию заканчиваю, пробоина извергает целый вулкан хорошо откормленных пузырей. Заплату опять сорвало.

Значительно сильнее травит теперь и опреснитель, который опять прохудился. Занятый починкой камеры, я не могу оторваться, чтобы поддуть опреснитель, и он успевает тем временем съежиться. Соленая вода смешалась с драгоценным дистиллятом. Трудно сказать, сколько ее туда попало. Я прихожу к выводу, что собравшаяся в приемнике вода не слишком солона и пригодна для питья. По мере накопления соли в моем организме мне все труднее распознавать ее на вкус. Меня очень пугает, что соленая вода стала мне казаться пресной.

Заплата в нижней камере сдает в сумерках, и я всю ночь напролет лежу без сна, тесно прижавшись к борту «Уточки», чтобы не слишком глубоко проваливаться. Мокрый и продрогший, я чувствую себя так, словно покачиваюсь в накренившейся подвесной койке, в которую налита вода. Сбоку меня толкает что-то большое и шершавое. Опять акула. Хватаю ружье и пытаюсь половчее развернуться для удара. Резиновое днище скрипит и засасывает мои ноги, кожу в нескольких местах больно защемило в складках. Акулу во тьме не рассмотреть, поэтому я почитаю за благо повыше поднять свои заманчиво торчащие под днищем конечности, усевшись сверху на накачанной камере и прижавшись головой к навесу тента. Дрожа в ознобе, ожидаю рассвета.

Терзаю свою голову, стараясь откопать среди хлама ненужных мыслей единственную, которая подскажет мне верный способ, чтобы раз и навсегда починить прохудившуюся камеру. Тонкий шнур, который я до сих пор использовал для обвязки, легко сползает с обмотки, пока не высвобождаются кончики морщинистых губ, сложенных трубочкой вокруг пробки. Может быть, если взять более толстый шнур, он не будет скатываться на край. Сначала я прихвачу только самые краешки губ, а потом буду равномерно наворачивать на них виток за витком, так что шнур по спирали навьется на пробку, как проволока на барабан, постепенно все сильнее и сильнее вытягивая губы, и, наконец, крепко заткнет непослушную пасть.

С первыми проблесками зари я реализую эту идею, пустив в дело четвертьдюймовый линь от плавучего якоря. Благодарение Господу, мое новое изобретение оказалось удачным!

Спустя три часа все опять разваливается.

Переделываю все заново, наложив несколько жгутов из тонкого шнура между камерой и обвязкой, и опять подсоединяю помпу. Накачиваю камеру ровно настолько, чтобы она лишь приобрела надлежащую форму.

Снизу ощущаются какие-то равномерные толчки. Выползаю на крышу, сминая своим весом тент почти до основания, и выглядываю за корму. На ощупь выясняю, что ржавый газовый баллончик, газом из которого был первоначально надут мой плот, вывалился из своей сумки. Мало того что это приманка для акул — свободно болтающийся шероховатый металлический цилиндр может быстренько протереть в моем судне еще одну дыру. Поднялся ветер, и меня захлестывают подбегающие с востока волны, а моя «Уточка» так и ходит вверх-вниз. Пробую потянуть за шланг, соединяющий баллон с нижней камерой плота. Баллончик оказывается увесистым, наверное, он полон воды и, как я ни изощряюсь, отказывается встать на место. Шланг пропущен сквозь отверстие в стенке кармана, а слабины в нем никак не достаточно для того, чтобы вытащить баллон из воды в противоположном направлении. В общем ни туда, ни сюда, а оставлять все как есть тоже решительно недопустимо. Проклятье! Нащупываю под днищем чертов карман и принимаюсь вспарывать его финкой, сосредоточив все внимание на том, чтобы не выронить нож и не проткнуть камеру. Дважды руку мою пронзает острая боль. Ничего! Невелика важность порезаться. Наконец дело сделано, я втаскиваю баллончик на борт и привязываю его к верхней камере.