В душе февраль, или Мне нечего терять, кроме счастливого случая (Охота на мужа-2, или Осторожно: Разочарованная женщина)

Подбежав к горящей раме, Макс с грохотом выбил ее, схватил меня и вытолкнул наружу. Я упала на сломанную ногу и заорала так, что сорвала голос. Ругаясь от боли отборным матом, я откатилась подальше от дома.

– Больно! Господи, как больно!

Увидев рядом с собой Макса, сдирающего с себя горящую простыню, я потеряла сознание…

Глава 19

Я очнулась и увидела, что лежу неподалеку от догорающего дома совершенно голая, на коленях у Макса. С трудом разлепив губы, я постаралась изобразить улыбку и глухо произнесла:

– Привет.

– Привет.

– Макс, мы живы?

– Если ты еще говоришь, значит, живы.

Приподнявшись, я села рядом с Максом и обреченно посмотрела на то, что осталось от дома.

– Хороший был дом. Гостеприимный.

– Это точно. Такой гостеприимный дом можно было увидеть только в глухом лесу за черт-те знает сколько километров от Москвы.

– Даже страшно подумать, что в этом доме семь трупов.

Макс гладил меня по голове и напряженно думал, посматривая на машину со спущенными колесами. Я проследила его взгляд:

– Макс, мало того что они сожгли дом, так еще и колеса прокололи. Опять мы остались и без пищи, и без колес.

– Главное, что мы живы.

Я истерично засмеялась и покрутила пальцем у виска:

– Послушай, твой оптимизм меня настораживает. На черта нужна такая жизнь – без надежды на спасение. Ты предлагаешь лечь на землю, обняться и медленно сдыхать?! Лучше бы мы сгорели в этом доме! Лучше бы мы сгорели!

Я почувствовала, что просто не могу справиться с истерикой, и, перевернувшись на живот, стала стучать кулаками по земле. Макс хорошенько меня встряхнул, перевернул обратно на спину и попытался успокоить:

– Прекрати. Прекрати, пожалуйста. Самое страшное уже позади. Теперь нам просто грех умирать. Мы прошли слишком много испытаний, и жизнь подарила нам еще один шанс.

– На хрен мне нужны эти испытания и на хрен мне нужен такой шанс! Я хочу умереть! Я просто устала так жить! Ты хоть понимаешь, о чем я говорю? Я устала так жить! Я устала!

– Я все понимаю…

После долгой паузы я села рядом с Максом, положила голову ему на плечо, посмотрела на догорающий дом и прошептала:

– Прости.

– Ничего страшного, я уже привык.

Я посмотрела на него и только тут заметила, что он тоже голый.

– Знаешь, а ведь раньше у нас были какие-то преимущества.

– Какие?

– У нас была одежда, а теперь ее нет. Сидим, как два Робинзона…

– Да тут особо и стесняться-то некого.

– Это точно.

– Не переживай, у нас тоже есть преимущества.

В голосе Макса прозвучала уверенность.

– И какие у нас преимущества?

– Целых три машины.

– Три…

– Ну да.

– А ты, наверное, забыл, что у всех этих машин спущены колеса?

– Вовсе нет.

Макс встал и направился к машинам.

Молодой мужчина потрясающего сложения без единого намека на одежду на фоне страшного пепелища… Я залюбовалась им. Если бы я была художницей, у меня бы получилась неплохая картина. Заглянув в первую машину, Макс заметно оживился и стал что-то насвистывать себе под нос. Достав домкрат и запаску, он с торжеством посмотрел в мою сторону и демонстративно ударил кулаком по колесу.

– Ты рада?

– Чему?

– Ну хотя бы этому колесу.

– Я счастлива. Даже если во всех трех машинах есть по одной запаске, на трех колесах мы все равно далеко не уедем.

– Неужели все звезды такие пессимистки?

– Не знаю, как там другие звезды, но, по правде говоря, я сомневаюсь, что они когда-нибудь были в подобных ситуациях. Кстати, моя известность спасла нам жизнь. – Я постаралась доказать Максу свою значимость, хотя знала, что это, по большому счету, очень глупо.

– Что-то я не заметил. Каким же образом?

– Эти семеро узнали меня у берега реки и поспешили нам помочь.

Макс рассмеялся.

– Не вижу ничего смешного, – сказала я обиженно.

– Ты смотрела на себя в зеркало?

– И что?

– Да тебя сейчас в жизни никто не узнает. Ты похожа на жуткое страшилище.

– Спасибо. Ты необычайно щедр на комплименты.

– Пожалуйста. Только ты сейчас про свою известность забудь. Она на фиг никому не нужна.

– Ты так говоришь, будто завидуешь моему успеху.

Макс усмехнулся, а в его глазах появилась жалость.

– Бог мой, да у тебя звездная болезнь! У тебя, наверно, от собственной известности крыша поехала. Я слышал, что всех звезд зашкаливает, но никогда не думал, что до такой степени.

Я фыркнула:

– Меня не зашкаливает. Я просто на все смотрю довольно реально. Вот если мы останемся живы и когда-нибудь вернемся в Москву, ты увидишь, что я даже и двух шагов не смогу сделать по улице.

– Почему? У тебя откажут ноги? – с нескрываемой издевкой спросил Макс.

– Нет. Я не смогу сделать двух шагов, потому что на меня налетят поклонники. Для того чтобы я осталась неузнаваемой, мне приходится очень часто менять свою внешность. Так часто, что ты даже не можешь себе представить.

Макс постучал ногой еще по одной запаске, смахнул пот со лба и сказал:

– Кажется, у раннего Хемингуэя есть произведение с замечательным названием «Что-то кончилось».

– Что кончилось? – не поняла я.

– Это название такое.

– Никогда бы не подумала, что современная братва интересуется ранним Хемингуэем.