В двух шагах от моря

И все же они не верили. Не верили до самого конца, даже когда по телевизору прозвучали заявления, каких Америка не слышала со времен Карибского кризиса. Столбик термометра поднялся до 92 градусов Фаренгейта, и в доме быстро заканчивались прохладительные напитки (огромные их запасы хранились на складе в убежище, но это, естественно, был неприкосновенный запас). Рик Баффит вызвался сгонять на своей машине в супермаркет и привезти пару ящиков; он принадлежал к тому многочисленному племени американцев, которые, несмотря на вовсе не бедственное материальное положение, предпочтут мчаться куда-то по жаре, нежели переплатить несколько долларов за доставку. Его провожали шутками (много, даже слишком много веселились в те дни в доме Робинсонов! ), и кто-то даже осмелел настолько, что сказал "смотри, не опоздай к началу войны! " -- словно речь шла о футбольном матче. И только жена Рика Мелисса смотрела тревожно, все норовила взять мужа за руку и просила не задерживаться.

А через четырнадцать минут прервались все передачи, завыли сирены, и на всех телеканалах и радиочастотах зазвучал голос, объяснявший оцепеневшей от ужаса Америке, что это НЕ учебная тревога, повторяю, это НЕ учебная тревога...

Они как раз смотрели тогда телевикторину, и ведущий задал вопрос, ответа на который никто из них не знал, даже Дэвид. И, похоже, парень, надеявшийся выиграть на этом вопросе сто тысяч долларов, тоже пребывал в затруднении. Начнись ядерная война на минуту позже -- и ведущий успел бы объявить правильный ответ. Дэвид потом перерыл все найденные в убежище справочники в поисках ответа, но безуспешно.

Мелисса очень не хотела уходить в убежище, ее пришлось тащить силой. Она кричала и вырывалась, требуя, чтобы они дождались Рика. И они действительно подождали еще четыре минуты, уже стоя внутри, прежде чем наглухо задраить внешний люк.

Прошло еще три минуты. Мелисса потом не могла простить им этих трех минут после закрытия люков, утверждая, что Рику не хватило именно их... Потом бетонные стены содрогнулись от могучего удара, и где-то в глубине убежища упало что-то незакрепленное. Свет мигнул несколько раз и погас на несколько мучительно долгих секунд, однако потом зажегся снова. Начиналась новая жизнь.

В течение первого же часа выяснилось, что внешние датчики не работают. То ли их разрушило слишком близким взрывом, то ли произошел еще какой-то отказ, но отныне обитатели убежища были лишены всякой информации о том, что происходит за пределами их бетонного мира.

Приглашая родных и друзей "погостить в июле", Джордж просил мужей приезжать с женами и наоборот -- да и сами они были того же мнения. Исключение составляли Дэвид и Дэниэл. И если Дэвид, чьи антисексуальные взгляды были хорошо известны, опасений не вызывал, то с Дэниэлом дело обстояло гораздо хуже. Дэниэл был классическим шалопаем и плейбоем; жениться он не собирался, да и подружки редко задерживались у него больше чем на три месяца. В тот момент он как раз расстался с очередной и пока перебивался пляжными знакомствами-однодневками. Из всей компании он был единственным, кто даже в глубине души ни на секунду не допускал возможности ядерной войны. На слова о Тайваньском кризисе он отвечал "Помяните мое слово -- наши надерут красным китайцам их желтые задницы" и хохотал, полагая это весьма остроумным. Короче говоря, Дэниэл Робинсон был самым неподходящим человеком для многолетней жизни в противоядерном убежище -- но не мог же Джордж отказать в спасении родному брату?

И вот, когда после гибели Рика численность мужского и женского населения убежища оказалась сбалансированной, у Джорджа зародилась слабая надежда, что со временем, когда первый шок пройдет, Мелисса и Дэниэл смогут утешить друг друга. Надежда была слабой, ибо Джордж понимал, сколь сильно характер Мелиссы отличается от легкомысленного нрава Дэниэла -- но в сложившихся обстоятельствах...

Дэниэл, очевидно, питал ту же надежду -- но никак не Мелисса. После гибели Рика она вообще постоянно находилась на грани нервного срыва и смотрела на остальных обитателей бункера, как на врагов, а уж когда Дэниэл попробовал подлезть к ней со своими обычными сальными шуточками, дело чуть не кончилось дракой -- так что растерявшийся плейбой, чудом избежавший сильного удара в самое чувствительное свое место, оставил дальнейшие попытки обольщения "этой чокнутой".

Через некоторое время, впрочем, выяснилось, что для повышенной нервности Мелиссы были и другие основания, помимо скорби о погибшем муже и погибшем мире -- Мелисса была беременна. Тони был зачат в одну из душных июльских ночей перед катастрофой, на кровати в комнате для гостей дома Робинсонов.