В двух шагах от рая

Юлия Сергеевна выключила свет на кухне, побрела в спальню. Там села на невысокий пуфик у трюмо, медленно повернулась к зеркалу. Дернула тонкую веревочку бра над ним. Яркий свет еще сильнее подчеркнул выражение скорби на ее постаревшем лице. Словно в один миг все мышцы потеряли тонус, обвисли. Им не нужно больше придавать форму. Ей не для кого будет стараться выглядеть молодой, жизнерадостной. Она старалась для мужа, его не стало, значит, это больше ни к чему. Уголки рта опустились, губы задрожали, словно исполняли бессистемный, хаотический танец потрясенных нервов. Юлия Сергеевна смотрела на себя, не мигая. Она заметила, как в ее глазах появилось презрение, быстро сменившееся злостью, почти ненавистью к этому привычному лицу. Сейчас оно вызвало только негативные эмоции. Хотелось впиться в него ногтями, расцарапать. Она каждый день видела это отражение в зеркале, наивно полагая, что оно может нравиться. Она была уверена, что Лева искренен, когда говорил, что у него жена — самая красивая женщина без возраста. Теперь эта фраза казалась ей насмешкой. «Без возраста» — он подразумевал, что она остановилась в развитии? Как была наивной, влюбленной девицей, легко отказавшейся от собственных привычек, желаний во имя великой любви, — такой и осталась. Что означает — дура дурой! И он играл ее чувствами столько лет?

Нет, Юлия Сергеевна резко дернула выключатель. Свет погас, шнурок остался в руке. Она разжала пальцы, наблюдая, как он опускается на ворсистый ковер. Это стало последней каплей. Женщина резко вскочила, одним размашистым движением смахнула все, что стояло на ее туалетном столике, и принялась топтать ногами тюбики с кремами, помадами, флакончики с духами… Пудра разлетелась ароматным облаком, заставив хозяйку закрыть глаза, отмахиваясь от мелких, повисших в воздухе частичек. Спальня наполнилась запахами, которые, смешавшись, стали навязчивыми, непереносимыми. Последний штрих — разбилась рамочка со свадебной фотографией Юлии и Льва. Крупные осколки стекла разлетелись по ковру, фотография потеряла былое очарование. Юлии Сергеевне показалось, что на нее смотрят совершенно незнакомые лица. В них не было искренности, только улыбка, положенная в такой знаменательный момент. Все с самого начала было гадливо и лживо. Почему она ничего не чувствовала? Юлия Сергеевна схватилась за голову, сдавила ее так, что почувствовала боль в висках. Еще мгновение — и она бросилась к окну, распахнула его. Отпрянув от неожиданно холодного воздушного потока, женщина на мгновение застыла. Потом, часто дыша, она слегка подалась вперед — внизу немногочисленные прохожие, под их ногами шелестят недавно опавшие листья. Там другая жизнь и никому нет дела до того, что происходит в этой спальне.

Одинокие фонари освещали небольшое пространство вокруг, а чуть подальше было совсем темно. Из арки то и дело появлялись новые силуэты. Они спешили домой, в гости. Им было куда спешить. Юлия Сергеевна закусила нижнюю губу, почувствовала солоноватый вкус крови — никакой боли. Она не ощущала боли после того, как фактически перестала существовать. Осталась оболочка, способная создавать иллюзию жизни. Долго ли она сможет играть эту комедию? У нее никогда не было способностей к лицедейству. Юлия Сергеевна резко отодвинула штору, раскрыла вторую створку окна. В комнате все так же пахло косметикой, потоки аромата и свежести смешивались, повинуясь законам природы. Недовольно морщась, Юлия Сергеевна оглянулась, окинула взглядом обстановку: широкая кровать, балдахин. Она долго вынашивала идею восточного колорита и, наконец, воплотила ее, успев к годовщине их свадьбы, чем невероятно гордилась. Этим летом полы в спальне устлали неброские ковры с восточным орнаментом, стены украсили новые обои, на подставках из слоновой кости появились ароматизирующие свечи в витиеватых подсвечниках, вместо кресел — большие подушки с золотыми узорами на бордово-красном фоне атласной ткани, шторы — такого же густого цвета с большими золотыми кистями.

В тот день Лев вернулся с работы, и Юлия, взяв его за руку и загадочно улыбаясь, повела к закрытым дверям спальни. Он шел, не сопротивляясь, не задавая вопросов. Все дни она не позволяла ему заглядывать туда. Муж уже удивленно поглядывал на ее расписной шелковый халат и сияющие глаза, а когда увидел совершенно обновленный интерьер, изумленно воскликнул:

— Сказочно! Ты изменила все! А ты сама? Ты все еще Юлия Сергеевна или новая Шахерезада?

— Я всегда остаюсь собой. Мир меняется вокруг меня или я изменяю мир, — она увидела, что ее ответ понравился ему не меньше совершенно обновленного убранства их спальни. Она ясно читала нескрываемый восторг в его глазах. Неужели уже тогда он возвращался после других объятий? Неужели уже тогда он не любил ее, а лишь искусно притворялся?..