В двух шагах от рая (СИ)

- Крещение – это только начало, или, если хочешь, верхний пласт, видимая часть. Ты должен жить, соблюдая заповеди, принимая наши ценности.

- Я знаю.

Монах продолжает молитву.

Сухая рука давит на темя, принуждая погрузиться в воду. Я покорно набираю воздух и ныряю. Трижды.

Молитва продолжается.

В конце ее монах снимает крест с себя и одевает мне на шею.

- Теперь ты с нами.

Опустив голову, он бредет к берегу.

А я… вроде, ничего не изменилось – туман, колонна, Океан, но как-то… Как-то хорошо на душе, легко что ли. Словно груз, что висел и давил все эти дни, годы, разом упал, растворился в Океане, в тумане, в этом дне, в улыбке Ситы.

Я уже могу идти сам, и иду, к берегу, рядом Сита.

Кельвин опускается на камень, рядом мешок.

- У меня был сын…

30.

КЕЛЬВИН

- У меня был сын, - шепчут сухие губы, Тадао и Сита удивленно смотрят на него. – Крис. Замечательный мальчуган, точнее – юноша. Он всего лишь хотел сделать людей счастливыми. Идеалист, подобно многим идеалистам, он прилетел за желанием сюда, на Элизию.

- Я… я не знал, - бормочет Тадао, словно извиняясь.

- Ты и не должен был знать. У всех нас есть свои секреты. И он вернулся – овощем, пустой оболочкой без души и желаний. Не знаю, возможно, так планета исполнила его мечту. Крис вскоре умер, угас, несмотря на все старания и уход врачей. Моя жена – Рея, она не выдержала. Нет, она жива, она просто бросила меня, к тому времени мы все равно уже не были семьей – порвалась связующая нить, а силы привычки оказалось недостаточно. А я, я ушел в монастырь. Вот так – проклятая планета сначала отобрала мечту у сына, а затем сына у меня.

Тадао и Сита уже выбрались на берег и сейчас стояли, поддерживая друг друга и слушая.

- Улетайте отсюда, как можно быстрее и как можно дальше, оба, и всем наверху и внизу передайте, чтобы улетали. Проклятое место.

31.

СИТА

- Проклятое место.

Кельвин поднимается и вновь идет к воде, на этот раз, волоча за собой мешок.

Тадао, напротив, опускается на землю. Глаза его сияют, он счастлив, а, вместе с ним, и Сита.

- Если мои сведения верны, а они верны, через три дня, да, через три дня к Элизии приблизится корабль – это транспортник, из переделанных рудовозов. Для всех, конечно, места не хватит, но хоть что-то, хоть кто-то.

Говоря это, Кельвин развязывает мешок. Сите стало любопытно, неужели они с Тадао сейчас увидят, что он там носил все эти дни.

Монах зашел по пояс, серая ткань была отброшена и поплыла по волнам, жилистые руки сжимали предмет… Они ожидала какой-нибудь книги, или шкатулки со святыми реликвиями, так как подсознательно уже сделала выводы и решила для себя. Вместо этого, Сита увидела некий механизм. Ее познаний в технике не хватило, чтобы идентифицировать его.

Блестящий корпус, какой-то винт, похожий на бур, трубки по бокам, сверху большая кнопка. Красная.

- Это… прошептал Тадао.

- Это бомба, - закончил Кельвин. – Планетарная бомба, едва активирую и опущу ее, она сама поплывет, отыщет расщелину и начнет забуриваться, пока не достигнет… как мне говорили, на весь процесс понадобится около месяца. По истечении этого срока, планеты Элизия больше не будет. Она расколется – сама уничтожит себя. Не будет больше этого рассадника разочарований, горя, несбывшихся надежд. Самим своим существованием, она отравляет мир, жизнь…

- Кельвин, ты бредишь…

- Я прилетел сюда за этим. Этой мой долг, мой крест, моя епитимья уничтожить это проклятое место. Хватит! Хватит разочарований и несбывшихся надежд, хватит разрушенных семей и отобранных у родителей детей, всего хватит!

Что он такое говорит. Разве можно…

- Кельвин, уничтожив планету, ты убьешь всех тех, кто живет на ней, - Тадао поднялся и начал приближаться к монаху.

- У них есть время улететь.

- Не у всех. Звездолет не вместит желающих, а даже, если и вместит, как рассказать, заставить поверить, если, будем говорить, что через месяц планеты не станет, над нами посмеются. А как, насчет больных, сумасшедших…

- Значит, это их путь, кто имеет уши – тот услышит, имеющий разум – поверит, остальные… прилетев на проклятую планету, знали на что шли.

- Не на смерть же! – Тадао приблизился еще на шаг.

- Иногда, во исполнения желания, планета дарует смерть.

- Планета, но не ты! Кельвин, поверь, я убивал в своей жизни, это не так легко, как кажется, еще тяжелее с этим жить.

- Я не буду жить. Я останусь, и умру, вместе с планетой.

Тадао медленно двигался вперед, не сводя глаз с монаха.

- Ты только что крестил меня, даровал надежду на прощение, как же все те слова о всеобщей любви, о покаянии, о непротивлении злу – насилием.

- Мне нет прощения, и я знаю об этом. По моей, да по любой религии, я попаду в ад, и пребуду там до скончания времен, но это не важно, а важно то, что никогда больше юноши-идеалисты не отправятся на эту планету за всеобщим счастьем… за своей смертью. Я избавлю мир от проклятого соблазна, пусть ценой своей…

- Папа!

32.

СИТА

- Папа!

Они повернулись, все трое.