В двух шагах от рассвета (СИ)

   Кто это? А, еще один? Она чуть повернула голову и, едва удерживая на руках семидесятую тысячу поводков, почти пропадая пoд неровным гулом шумящей крови в ушах, неожиданно алчно взглянула на встревоженного Колвина. Сам пришел, какой молодец! М-м-м-м! И он тоже горячий, нежный, вкусный. Изумительный десерт для оголодавшей девушки. Он ведь не откажет даме в любезности? Горло перехватило нoвым спазмом, в нoздри забился умопомрачительный запах его кожи, а жажда стала столь сильна, что Охотница непроизвольно облизнулась.

   Нет, они не откажут. Не смогут теперь.

   Кровь... кровь... голод... дай!.. иди к нам... скорее... иди...

   – Иди к нам, – промурлыкала Колючка, не в силах больше противиться этому зову. - Иди...

   Кровь, кровь, кровь...

   Витор и Колвин одновременно вздрогнули от ее неистово пылающих глаз, которые манили, обволакивали,тянули куда-то в алую бездну. Почуяли неладное, попытались отшатнутся, но далеко не ушел ни один. Витор глухо застонал и мгновенно провалился сквозь время и ночь, в эти напоенные настоящим безумием глаза. В бездонный кровавый колодец, откуда не было возврата. Ни ей, ни ему. Следом упал Колвин, а она кровожадно улыбнулась и торжествующе заурчала.

   Да... да... они мои... навсегда теперь мои... оба...

   Восемьдесят пять тысяч... девяносто...

   Яростным шепот в голове стал оглушающим, превратился в настоящий рев, которому невозможно противиться. Он уже не просил: требовал, приказывал, заставлял подчиниться. Звал, кричал и бился в ушах словно живой. тдавался в теле, вырывался наружу голодным рычанием, заставляя шагнуть за убегающей добычей, догнать, схватить и рвать, рвать, рвать...

   – ВА!

   Колючка сильно вздрогнула и неожиданно очнулась. Осознала себя стоящей спиной к краю пропасти и вытянувшей когтистые руки в сторону упавших перед ней на колени реисов. Оба были обнажены по пояс, наполовину засыпаны так и не прекратившимся снегопадом, с высоко задранными головами, которые сами же и отвели в сторону, чтобы ей было удобно. Голубые глаза Кайр-тан потускнели и заволоклись мутной пленкой, потеряли всякую разумность, потухли и провалились куда внутрь. А они, погребенные и задавленные проснувшейся волей кейранн-сан, стояли на коленях, покорно открывая шеи,и... блаженно улыбались.

   Улыбались!

   – Идиоты! – рявкнула она и зло отпихнулась.

   Оглушенный Витор безвольно повалился в сугроб.

   – Пошли прочь, болваны!

   Колвин безучастно свалился рядом.

   – Придурки! Кретины безмозглые! Летуны хреновы... чтоб вы провалились! – в бешенстве зашептала ва, глотая слезы от запоздалого осознания чуть не случившейся беды. – Кому сказала – не приближаться?! Так нет же! Самые умные они... а ну, просыпайтесь! Ирнасса!!! Забери и уведи подальше этих козлов! Ирнасса!

   – Что случилось?! – вынырнула из темноты насмерть перепуганная реиса. Быстро оглядела тяжело дышащую и едва не сгибающуюся под тяжестью нескольких десятков тысяч поводков кейранн-сан, ее дико горящие краснотой глаза, полыхающие зовом чужой жажды,и безвольно распластавшиеся тела обоих реисов, что не послушались предупреждения и подошли к ней вплотную, попав под невероятной мощи ментальный удар.

   Иpнасса в ужасе отшатнулась.

   – Уведи их! – простонала Колючка, с огромным трудом оторвав взгляд от беспомощных и уязвимых тел, и заставила себя отвернуться. - Сейчас! Пока я их... не вижу... и тебя... тоже...

   В ноздри ударил волнующий запах ванили и лаванды, почти горящая кожа ощутила легкое дуновение живого тепла, руки снова задрожали, пальцы сомкнулись в кулаки от дикого желания развернуться и набросить уже на всех сразу. В голове набатом взвыли тысячи голосов. Так близко... они были так близко... только дотянись... обернись... взгляни один единственный раз, скажи... и они станут твоими... навсегда... убей...

   Ева задрожала и, пытаясь отвлечься от умопомрачительного запаха сразу троих реисов, которым было нечего противопоставить ее безумному желанию напиться, с упрямой настойчивостью подтянула к себе последнюю оставшуюся тысячу поводков.

   Европа... Казахстан... рузия... и, наконец, снова Россия... здравствуй, мирная Астрахань, приютившая в себе эту змею... проснись, Москва...

   Вот так. Вы мои. Все сто тысяч гнезд. Пять миллионов крашей. Пока ещё свободных. Живых. Голодных. Бьющихся в этих сетях, словно рыба на суше. Сопротивляющихся. Опасных. Жадных.

   Вы мои. Только пока ещё не знаете об этом.

   Вы мои. Уже поднявшие свои белесые головы, согнувшие изувеченные пальцы в когтистые кулаки. Сильные. Ловкие. Быстрые. Готовые вырваться, готовые исполнить свое предназначение. Нетерпеливые. Возбужденные. Яростно шипящие.

   И окончательно проснувшиеся.

   ВЫ – МОИ!