В эфирной полумгле

Три ступеньки. Фамильный склеп. Анна была все также прекрасна. Только ресницы и губы не подрагивали от электричества.

Пар дыхания застывал инеем на своде низкого потолка.

— Ты хочешь жить, Анна? — наклонился Соверен. — Вновь жить?

Он коснулся сложенной на груди руки, белой кисти с синими жилками. Затем тронул ледяной лоб. Не удержался — поцеловал. В стране Ксанад благословенной…

Спи, любимая, спи.

У виска Анны, как короста, темнел какой-то шершавый наплыв. Разложение? Или от электричества? Соверен чуть не заплакал, заметив. Он стоял и гладил родное лицо, пока пальцы не потеряли чувствительность.

Поднявшись из подвала, он забрался в кабинет, приведенный сестрами Фрауч в первозданное свое состояние, и уснул, рухнув на диван. Ни желаний, ни сновидений, ничего. Благословенная страна Ничто.

Ни мертвецов, ни инженеров.

***

Эмерс разбудил его деликатным покашливанием над ухом. Когда по движению век и сложившейся недовольной гримасе старый слуга понял, что хозяин проснулся, то, отступив, он негромко произнес:

— Сэр, ванна и завтрак готовы.

Соверен приподнял голову.

— К дьяволу ванну!

— Тогда я приоткрою окно.

Солнечный свет, совершенно неожиданный в извечной престмутской мгле, прокатился широкой полосой через комнату и золотистым кривоугольником застыл на стене.

— О, дьявол!

Соверен сморщился и отвернулся.

— Сэр, — укоризненно произнес Эмерс, — у вас нет времени. Полчаса назад посыльный принес письмо. Господин Коулмен просил дождаться его и никуда не уходить.

— Мистер "Эфирный король"? Когда он будет?

— С минуты на минуту.

— Черт! — Соверен сел на диване и заслонился от солнца рукой. — Закройте к дьяволу!

— Слушаюсь.

До конца, впрочем, Эмерс штору не сдвинул.

Соверен не раз замечал, что у престмутских слуг с возрастом часто прорезается собственное видение приказов хозяина, и они начинают трактовать их достаточно вольно, обычно мотивируя это тем, что им лучше знать, что им велели. Вот и приличный зазор, оставленный солнцу и разделивший кабинет на две неравные части, говорил о том же.

Впрочем, возможно, так действительно было лучше.

— Что на завтрак? — Соверен ожесточенно потер лицо.

— Селедка, сэр, — ответил Эмерс. — Тосты и вареное яйцо.

— Несите. Еще свежую сорочку и сюртук. Этот пропах клоакой.

— Да, сэр.

Когда Коулмен подъехал, Соверен уже переоделся и разделался с завтраком.

Вчерашнее посещение "Театра мертвецов" еще сидело у него в голове, поэтому, едва владелец "Эфирных механизмов" развалился в кресле, а его непременные сопровождающие тенями встали за кресельной спинкой, он сказал:

— Я не буду с вами работать.

— Почему? — улыбнулся Коулмен.

Но глаза его сделались злыми.

— Я был в вашем театре. Я посмотрел. Вы обещали мне оживить… Только такая Анна мне не нужна.

— Милый мой! — всплеснул руками Коулмен с видимым облегчением. — А я уж думал, что вам обо мне всякой чуши наговорили!

— И наговорили, — кивнул Соверен.

— Я бы на вашем месте к этому отнесся критически. Как промышленник к тред-юниону. Вы же были у Тибольта?

Несколько мгновений Соверен размышлял, стоит ли соврать, но затем решил играть честно.

— Был. Все-таки я работал у него несколько лет.

— Хорошо, что не отпираетесь. И он, конечно, рассказал вам, как я украл у него жителей района?

— И что он видел в Пичфорд-Мейлин — тоже.

Коулмен рассмеялся.

— Он сдает, ваш Тибольт. Эфир для него — нечто новое, скорее всего, опасное. Он готов принять любую выдумку, чем сказать себе, что проиграл.

— Но люди в Пичфорд-Мейлине…

— Вы думаете, я лично убил около двух тысяч человек, а потом каждого накачал живительным эфиром? Не дьявола ли вы себе вообразили в моем лице?

— А машины у кладбищ?

— Это эфир, — развел руками Коулмен. — Субстанция не до конца изученная. Возможно, у кладбищ ее скапливается больше, потому что, согласитесь, многие в нашем благословенном королевстве умирают несколько преждевременно в силу голода, тяжелой работы или условий жизни. И, видимо, обладают нерастраченным запасом жизненной энергии. Кроме того, часть моих машин качает эфир не с кладбищ. Из Хайгейтских холмов. Из Холодной низины. Как вы это объясните?

Соверен пожал плечами.

— Ладно, — Коулмен махнул рукой, закинул ногу за ногу. — Теперь по поводу мертвецов, которые вас так испугали в театре. На самом деле, это уже не годный, отработанный материал. Их только и выпускать на потеху публике. Ваша Анна, — он посмотрел на Соверена, — ваша Анна такой не будет. Я вам гарантирую. Дьявол! — он вскочил. — Пойдемте, я докажу вам! Где она лежит? Я подниму вам ее!

Соверен растерялся от бешеного напора. Но сердце его заколотилось, забилось, будто неотлаженный шток в поршне, вызвав дрожь по всему телу.

— Вы уверены? Эмерс! — позвал Соверен.

— Да, сэр, — появился в дверях старый слуга.

— Фрауч уже прибрались в левом крыле?

— Частично, сэр.

— Там есть приличная комната?

— Вторая от холла.

— Приготовь ее.

Эмерс поклонился и вышел.

— Ну! — поторопил Коулмен.

Соверен нащупал ключ от двери в склеп на шнурке.

— Вы гарантируете?

— Да, дьявол, да!