В его власти, или Беременна от монстра (СИ)

— У тебя какие-то комплексы? — не выдержала я, — Тебя обидела одна женщина и теперь ты пытаешься мстить всем? Ты же сам рос с матерью!

— А лучше бы без нее, чем с такой.

— Ты неблагодарная свинья, Марат!

— Что??! — от изумления у Покровского даже лицо вытянулось.

— Ты даже не замечаешь, как Агата пытается поладить с тобой, как пытается завоевать твое доверие!

— Поздновато она спохватилась.

— Но она пытается исправить свои ошибки! А ты как упертый баран ничего не замечаешь. Живешь в прошлом. Ох боже мой, обидели его! Ты думаешь, что ты такой крутой бизнесмен, давно взрослый. А на самом деле ты просто обиженный мальчишка!

Марат замолчал, но то, как он на меня смотрел, было похуже слов. Даже атмосфера накалилась в кабинете, настолько Покровский помрачнел. В глазах его полыхал огонь, когда он ухмыльнулся и вкрадчивым тихим голосом произнес:

— Я смотрю, ты стала слишком смелой девочкой.

— А ты каким был, таким и остался, — фыркнула я, поводя плечами, — жаль, что я раньше не замечала этого.

— Где-то это я уже слышал, — хмыкнул Марат, откидываясь на спинку кресла.

И снова чувствую на себе этот взгляд. Просто кожей ощущаю, как он обжигает плечи, ключицы, все тело. Но не это меня сейчас волновало.

Вместе с яростью и возмущением внутри кипит паника. Она нарастает с каждым днем, и из-за этого напряжения я не могу нормально спать, есть или делать что-то. Постоянно в голове прокручиваю мысль, что мой план побега не сработает. Вдруг Марат заберет ребенка сразу и отдаст его кормилице? Вдруг приставит еще больше охраны? Поневоле возникают мысли о том, что нас разлучат. Я боюсь этого больше всего на свете. И эта мысль просто сводит с ума.

Покровский глух, совершенно. Даже у Славы отнимет ребенка, если захочет, а уж обо мне нечего и говорить. Бывшую жену он хотя бы ненавидит, а я для него вообще пустое место. Если бы кто-то мог мне помочь, если бы я имела хотя бы одного знакомого, у которого было хотя бы вполовину меньше связей и власти, чем у Покровского. Тогда сбежала бы даже беременной. Но сейчас… Нет, сейчас этого делать нельзя.

Но потом? Что же будет потом??

— Как бы ты хотел назвать нашего сына? — спрашиваю сдавленно. Неожиданно даже для самой себя.

— Что? — опешил Покровский.

— Ты еще не придумал?

— Я как-то… не думал об этом… — растерянно пробормотал Марат.

— А я думаю об этом каждый день, — вцепившись в подлокотники кресла до побелевших костяшек, произнесла я, глядя в пустоту, — как он будет расти, как пойдет первый раз в школу, как подерется впервые и первый раз простудится. Как будет не любить манную кашу, просить конфет вместо супа и плакать, когда первый раз упадет с велосипеда и разобьет коленки.

Покровский молчал. Или, может, что-то пытался сказать. Не знаю, я вообще ничего не слышала, только говорила торопливо, лишь бы не замолчать. И не смотреть на Марата. Потому что знала, что разрыдаюсь.

Вот только слезы тут не помогут. Не с ним.

— Я назвала бы его Макс. Или Саша. Максим Маратович или Александр Маратович — звучит ведь неплохо, да?

Горло сдавил спазм, и я все же не выдержала — взглянула на Покровского. Через лоб Марата пролегла горестная складка, он смотрел на меня во все глаза. Даже без слов было понятно, что он не знает, что сказать и как меня успокоить. Просто потому что матери его сына нельзя волноваться — это же плохо скажется на ребенке.

Я поспешно спрятала лицо в ладонях, чтобы просто не смотреть на него, и разрыдалась. И вместе с тем мне было безумно стыдно за то, что я плачу перед Покровским. Стыдно перед самой собой, потому что он точно не заслуживал этих слез, не это чудовище. Он никогда не поймет, почему я плачу, каково мне, каково Славе…

— Аня… — хрипло позвал Марат, присаживаясь рядом и осторожно сжимая мою руку.

— Не прикасайся ко мне! — я вырвала ладонь из его рук и порывисто поднялась.

Не знаю, пытался ли меня остановить Марат или нет, потому что я практически бегом влетела в свою комнату и с силой захлопнула дверь. Не могу больше жить вот так, каждый день думая о том, что меня разлучат с малышом, не могу, не могу, не могу…

Слезы сами собой потекли из глаз и без сил я сползла по двери на пол.

Глава 26

В глубине души я надеялась, что он меня услышал. Что почувствовал мою боль. Но возможности узнать об этом у меня не было, потому что утром горничная доложила, что Марат собрал вещи и рано утром уехал. Неужели просто взял и сбежал, как трус?

Когда я поняла это, в горле встал ком. Неужели он настолько черствый? Неужели ему совсем наплевать? Чтобы хоть как-то успокоиться, я поспешно набросила на плечи куртку и выскочила на улицу. Хотелось просто подышать свежим воздухом и немного успокоиться, но слезы щипали глаза, и как я не старалась глубоко и медленно дышать, это не помогало.

— Сегодня вьюжит…

Вздрогнула и порывисто обернулась. Даже не заметила, что Агата вышла следом и теперь куталась в свою шубку, чтобы не замерзнуть. Мне хотелось побыть одной сейчас, но не прогонять же женщину. Тем более, Агата всегда выглядела очень одинокой.