В его власти, или Беременна от монстра

У меня ком в горле встал. Малыш шептал эти слова, не останавливаясь, и страшно было от мысли, что он просил не первый раз, что уже раньше видел подобное. Просто привык, что его никогда не слышат. Что-то во взгляде Покровского изменилось. Мы переглянулись и будто поняли друг друга без слов.

— Что ты, малыш, мы не ругаемся, — я развернулась и присела рядом с ним.

Протянула к нему руки, чтобы обнять и Тёма сначала испуганно отпрянул, недоверчиво глядя на меня, как будто опасался, и только после этого сам бросился в объятия.

— Ну что ты, тише, все хорошо, — успокаивающе поглаживая мальчика по спине, шептала я.

Услышала удаляющиеся шаги и чуть отстранилась.

— Посиди здесь. Я закрою дверь и никто сюда не зайдет. А я поговорю с дядей Маратом и сразу вернусь, хорошо?

Не сразу, но все же получилось уговорить Тёму. Только когда он успокоился и понял, что все в порядке, согласился подождать один в комнате. И я не стала зря терять времени.

— Марат! — я влетела в кабинет и замерла, оглядывая царивший здесь хаос. Ничего себе! Его бывшая жена, похоже, мастер поскандалить.

Горничная убирала осколки и оглянулась на оклик сразу же:

— Марат Павлович только что спустился вниз.

По лестнице я бежала, перепрыгивая через ступеньки. Покровский уже вышел во двор и направлялся к машине.

— Марат! — окликнула я, бросаясь следом на улицу, — пожалуйста, послушай!

— Сегодня ветер. Вернись в дом, — бросил Покровский, не оборачиваясь.

— А что если он и правда твой сын? — не выдержала я.

Марат остановился. Его спина ощутимо напряглась. Через несколько секунд молчания он обернулся и процедил:

— Подслушиваешь чужие разговоры, Аня?

— Нет, — честно пожала плечами я, пытаясь сохранять спокойствие, — просто вы так громко разговаривали, что часть этого разговора я слышала.

— Значит, услышишь и то, что я тебе сейчас скажу, — вкрадчиво произнес Марат, стремительно сокращая между нами расстояние. От неожиданности я попятилась, но он перехватил мою руку, удерживая на месте, — Он не может быть моим сыном. Он не похож на меня ни одной чертой, даже отдаленно. Так что не пытайся.

— Что не пытаться? Достучаться до тебя?

Покровский хрипло рассмеялся, а после внезапно оборвал смех и наклонился совсем низко, вглядываясь в мои глаза.

— Надеешься улизнуть, если он окажется моим сыном? — холодно уточнил он и хмыкнул, — Не получится, Анечка. У тебя есть кое-что мое — и неважно, моим окажется этот пацан или нет.

Я сглотнула, стараясь выдержать этот ледяной взгляд и не отвести глаза. Нет уж. Нельзя давать ему даже повода сомневаться.

— Я просто… беспокоюсь за Тёму. Это живой человек, не игрушка, которую можно просто так вышвырнуть и бросить.

— Предлагаешь, взять его под свое крылышко, пока его гулящая мамаша не объявится? — съязвил Покровский.

— Слушай, я… я тебя понимаю. Ты ненавидишь бывшую жену настолько, что даже не готов поверить, что Тёма твой сын. Но ведь этот мальчик, он ничего не сделал тебе. Он маленький и беззащитный. Его не за что ненавидеть, Марат.

Покровский сжал мое запястье крепче, взгляд его неуловимо потемнел.

— Ты чересчур умная и разговорчивая для горничной. Напомни, почему я тебя не уволил раньше?

— Я следовала правилу и не попадалась тебе на глаза. Но ты можешь выгнать меня теперь, когда я это правило нарушила, — с надеждой ответила я и тихо добавила, подразумевая совсем не руку, — отпусти меня.

Марат сощурился, осмотрел меня с ног до головы.

— Можешь даже не надеяться, — ухмыльнулся он и кивнул, — вернись в дом.

Он развернулся и теперь уже я не стала его останавливать. Зябко ежась на ветру, проследила за тем, как внедорожник выезжает со двора. Тяжело вздохнула и под внимательными взглядами охраны вернулась в дом.

******

Марат не вернулся к ужину, Агата тоже поесть не спустилась, так что после всего насыщенного дня мы с Артемкой хотя бы спокойно поели вдвоем. Тёма даже играть после ужина не стал, настолько оставался напряженным все это время, что сразу же начал зевать. Так что я сразу попросила горничных, чтобы подготовили свободную комнату, и после ужина отправила его в ванную. Мальчик хоть и был зажатым, но оказался очень умным и самостоятельным.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Оставить тебе ночник? — спросила я, укрывая его одеялом.

Артем закивал головой и, улыбнувшись, я поднялась и поцеловала его в лоб.

— Тогда спокойной ночи.

— Аня…

— Что такое?

— Мне страшно. Ты можешь со мной остаться?

Я смотрела на него и у меня сердце кровью обливалось. Один в таком огромном незнакомом доме, брошенный матерью, совсем маленький. Наверняка он не только каких-нибудь монстров под кроватью боится, но и Покровского тоже. Недаром весь сжался в маленький комочек, когда тот ругался.

— Конечно, малыш.

Я осторожно забралась к нему под одеяло, и Артем сразу же сонно заворочался, придвигаясь ближе.

— Аня, — позвал он, уже засыпая, — только я не малыш. Я ведь совсем большой. Мне семь!

— И правда, совсем взрослый, — не удержалась от улыбки я и получше укрыла Тёму одеялом, — тогда не буду тебя называть так. Хороших тебе снов.