В её глазах

– Да, что-то примерно в этом роде, только началось все задолго до этого. Я был совершенно уверен, что она шпионит за мной. Она знала вещи, которых знать никак не могла. Она звонила моим коллегам, с которыми я имел неосторожность слишком сильно, по ее мнению, сблизиться, и оставляла им полные злобы сообщения. Некоторое время она даже работала, но потом, когда я сдружился с женщиной, которая держала цветочную лавку, там случился пожар. Улик, которые однозначно указывали бы на нее, не было, но тех, что были, мне вполне хватило, чтобы догадаться, что это ее рук дело. Из-за ее выходок мне приходилось каждые пару лет менять работу. Мы заключали пакты. Я обещал звонить ей как минимум трижды в день, а она за это соглашалась отдать мне свои кредитные карты. Я обязывался сразу же после работы идти прямо домой, а она отдавала мне свой мобильник. Я готов был на что угодно, лишь бы она прекратила портить жизнь нам – и всем остальным – своим безумием. Она агрессивная и начисто лишенная эмпатии социопатка, я совершенно в этом уверен. У нее есть понятия о том, что такое хорошо и что такое плохо, но они совершенно не совпадают с общепринятыми, а единственный человек, которого она любит, если это можно так назвать, – это я. Она пойдет на все, чтобы устранить любого, кто встанет между нами, и она способна быть очень убедительной. Кто мне поверит? – Он смотрит на меня. – Ты же не поверила. Ты купилась на ее россказни с потрохами.

– Мне так стыдно, Дэвид. Я ненавижу себя.

Я должна рассказать ему о снах. О том, каким образом Адель шпионила за ним. Откуда она все про него знала. Я должна быть честной с ним. Я раскрываю рот, чтобы заговорить, но он не может перестать, его прорвало, и он жестом останавливает меня.

– Это не твоя вина. Она отлично играет свою роль, а я был всего лишь пьяным изменщиком. Зря я вообще заговорил с тобой тогда в баре. Я просто… мне просто хотелось немного счастья. И да, я должен был догадаться. – Он хочет хлопнуть ладонью по столу от досады, но вместо этого стискивает край столешницы. – Я должен был понять это, еще когда она была маленькая. Она еще тогда несла всякую околесицу.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я, вся подбираясь.

Наверняка речь идет о снах. Я знаю это. Она любила Дэвида. Ну разумеется, она должна была попытаться поделиться с ним этим.

– Когда мы в первый раз были вместе, мы выпили, и она попыталась рассказать мне, что во сне способна проделывать всякие безумные вещи. Она говорила очень обтекаемо, но звучало это как полный бред. Но хуже всего было то, что, возможно, в этом была доля моей вины, потому что идеи она, похоже, почерпнула из той эзотерической книжонки про сновидения, которую дал ей я, а потом нафантазировала вокруг них. Я посмеялся и решил, что она просто пытается меня заинтриговать, но она расстроилась, что я ей не поверил, и это должно было послужить для меня первым звоночком к тому, что эти ее завиральные идеи не сулят ничего хорошего. Она была слишком взрослой, чтобы списать все это на детские фантазии. Она уже тогда явно демонстрировала признаки формирования серьезного психического расстройства. Сама посуди, кто в здравом уме поверит, что человек может во сне выйти из собственного тела? Это уже что-то из репертуара тех, кто злоупотребляет ЛСД. Так что да, я уже тогда должен был заметить тревожные признаки. По крайней мере, вспомнить о них, когда мы стали старше. – Он устремляет взгляд на меня. – Потому-то я и был так счастлив, когда познакомился с тобой. Ты такая нормальная. – Он снова хватает меня за руки, как утопающий за соломинку. – Без этих дурацких заскоков. Твои кошмары – это всего лишь кошмары, и ты как-то с ними уживаешься. Ты никогда не поверила бы в подобную галиматью. Ты нормальный, вменяемый человек.

О господи, знал бы он. И как я ему теперь расскажу? «Вообще-то, все, что она тебе говорила, чистая правда. А как, по-твоему, она за тобой шпионила?» Я не могу так с ним поступить. Я не могу поступить так с собой. Не сейчас. Ведь мне нужно еще рассказать ему о письме, которое я отправила в полицию. Ему нужны факты и действительное положение вещей. Всего остального он сейчас просто не перенесет.

– У нее определенно большие проблемы, – только и выдавливаю из себя я. – С этим не поспоришь.

Мы крепко держимся за руки, и он не сводит с меня глаз.

– Ты правда мне веришь? – спрашивает он, и я киваю:

– Да, я тебе верю.

Это написано у меня на лице. Я верю ему безоговорочно. Он не убивал Роба.

– Ты не представляешь, как здорово это слышать. Но я не понимаю, как быть дальше. Я сказал ей, что хочу развода. Один бог знает, что она теперь может выкинуть. Уйти она мне точно не даст. И я боюсь, как бы она что-нибудь не сделала тебе. Господи, ну и дурдом.

Настает мой черед признаваться в том, что я натворила.

– Все еще хуже, чем ты считаешь, – говорю я. Сердце у меня колотится. – И это я усугубила положение.