В эльфийской резервации (СИ)

- Значит, опять по крышам шастал, - покачала головой женщина, резко переставая излучать в ее сторону агрессию и перенаправляя оную обратно на сына. – Я только-только соседям за отломанный рассекатель заплатила, а ты опять за свое, да?

- Ма, детей бить нельзя, - попятился от нее Игорь. – Так наш фельдъегерь говорит.

- А я тебя бить и не буду, - пообещала женщина, все ускоряя шаг, потому что сын уж больно шустро перебирал ногами. – Я тебя приласкаю. Ремнем.

- Ну, мама! – Игорь все-таки развернулся и побежал в сторону большого двухэтажного дома, на крыше которого Аня видела его прошлой ночью. Женщина скрылась там же, не прекращая громко расписывать, как она будет его «ласкать».

Аня еще полминуты постояла в сомнениях, не зайти ли к соседям в гости, чтобы решить уже вопрос с телесными наказаниями как следует, но тут что-то большое и влажное с шумным недовольным вздохом ткнулось ей в шею. Девушка вздрогнула от неожиданности и омерзения.

- М-му! – сказала корова, стоило только повернуться, и перевести это можно было примерно так: «Где тебя черти весь день носили, окаянная? А ну, запускай, корми и дои немедленно!».

- У меня слишком большое хозяйство, - сказала Аня с тяжким вздохом и поплелась в сторону дома.

Глава 7. Первая доставка

К счастью, и разгрузку экипажа, и кормление-доение животных взял на себя безотказный Микола. Аня же, пошарив «по сусекам» (магазин все равно уже был закрыт), наскребла себе какой-никакой ужин из хлеба, молока, маринованных огурчиков и картошки, сваренной в мундире. У нее были небольшие подозрения, что картошка предназначалась вовсе не ей, но девушка здраво рассудила, что от ограбления рогатой нахлебницы на пару картох беды не случится, а картошка в мундире – она и у коров картошка в мундире.

Разложив нехитрую снедь на укрытом скатертью столе, девушка откусила большой кусок хлеба с огурцом, оглянулась кругом и вдруг впервые по-настоящему ощутила, что переехала. Нет, дядюшкин дом еще не казался ей родным: напротив, все тут было странно, неудобно и отдавало жуткой стариковщиной, начиная от каменных перьевых подушек и заканчивая желтой лампочкой накаливания без абажура, болтающейся на проводе над ее головой. От лампы по всему дому расходились круги света и многочисленные тени от беснующихся у огонька мотылей и мошек. Интерьер залы был крайне эклектичным и состоял из панцирной кровати, нового дивана, ультрамодной прикроватной тумбы, круглого антикварного стола да трех рассыхающихся венских стульев. Хотя нет, в углу еще томился древний телевизор на подставке, да повсюду были наколочены самодельные книжные полки. На последних творился форменный бардак: валялись какие-то провода, полураспаянные радиолы, технические книги, черно-белые, подправленные художником фотографии незнакомых ей людей и тьма сувениров – в том числе лесных.

Все это нужно было разобрать (и разобраться, что это вообще) и либо выбросить, либо оставить на память, либо применить к делу. Оценив количество барахла, Аня поняла, что работа затянется на неделю. А ведь еще нужно все перемыть и подготовить к прибытию контейнера с вещами из Москвы. Нужно проверить дом на предмет срочного ремонта, установить стиральную машину и водонагревательный бак. Это не говоря уже о том, что где-то в ограде ждут неразобранные и нерассортированные посылки, в сумке валяется нечитанная инструкция, а холодильник почти пуст и требует переучета и свежего подвоза. В общем, сплошные мучения. Так и проходит жизнь за никому не нужными хлопотами.

Аня отложила почти доеденную картофелину, подперла щеку кулаком и со вздохом прикрыла глаза. Вот вроде бы только что была такой бодрой, а стоило подумать о куче работы, как сразу захотелось спать, а в теле поселилась непреодолимая вялость. Она покосилась на диванчик: он был гораздо ближе кровати. Может, ну ее, эту перину? Тем более, что сыпь на подбородке уж больно похожа на аллергическую – вполне возможно, что от обилия пера в постели. А тут такая заманчивая и практически новая мебель. Один шажок, и Аня в диване. Таком мягком, таком уютном. Но до чего же лень этот шажок сделать…

- Устала? – раздался от правого окна, выходящего к дверям ограды и лавочке, сочувственный голос. – Сделать тебе массаж?

- Игорь, вали уже домой, - даже не открывая глаз, сказала Аня и широко зевнула. – Тебе мать что сказала?

- А я, типа, дома, - хмыкнул эльфенок. – Ну, то есть она так думает. А я через форточку – фьюить – на сарай, по гаражу и сюда.