Читаем В эпицентре бури (ЛП) полностью

— Тогда бы я изучала океанографию и летала на побережье для глубоководных дайвинг экскурсий, — я взяла её за руку и сжала. — Всё будет хорошо, мам. Там будет Дэш. Он не позволит ничему случиться со мной.

Мама промокнула губы салфеткой.

— Как у вас с Джастином?

Чёрт. Я знала, что не смогу уйти от неё, избежав этого вопроса.

— Ну, — сказала я и сделала глубокий вдох, прежде чем пересказать короткую версию нашего расставания.

— Мы просто не подходили друг другу, — сказала я, подытожив.

Я ожидала, что она сделает победный круг вокруг стола, но мама только улыбнулась. Конечно, она пыталась сказать мне это много раз за все эти годы, но это никогда не доходило до меня. Я бы хотела, чтобы это случилось раньше. Если бы я прислушалась к ней, то могла бы спасти себя от чертовски большого количества боли и ещё больше от смущения за то, что оставалась с ним так долго.

Сделав глоток апельсинового сока, я прочистила горло.

Мама подняла руки и положила их на стол.

— Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, дорогая. Знаешь, я всегда этого хотела, — она потянулась за своим напитком. — Этот Дэш должен быть действительно особенным.

Мои глаза расширились, и я чуть не подавилась своим соком. Могла ли она видеть желание в моих глазах каждый раз, когда я произносила его имя?

— Почему ты так говоришь?

— На протяжении всего завтрака ты повторяла, Дэш это, Дэш то. Мне бы очень хотелось встретиться с этим парнем.

Я вздохнула с облегчением. По крайней мере, она не сказала мне этого в лицо.

— Он мой лучший друг. И мы проводим много времени вместе, — теперь я поняла, что мне больше нечего скрывать. Горячий голод вспыхнул во мне. Губы Дэша на моих, я, прижимающаяся к нему, его приятная тяжесть напротив меня, воспоминание вспыхнуло в моей голове красным. Моя рука дрожала, когда я собирала остатки шоколада со своей тарелки.

— Плюс мы отправляемся в погоню, — я взглянула на свой телефон. — Час! — взвизгнула я и встала. — Мне нужно идти, — мама потянулась ко мне, и я обняла её. — Ты помнишь, как часто кормить Хэйл?

— Да, дорогая. Боже мой, ты подумала, что я некомпетентна.

— Ты знаешь, что это не так! — мне приходилось ежедневно отмерять еду для Хэйл или она набирала вес. Дополнительные килограммы у бульдога приравнивались к дополнительным проблемам с дыханием и сердечным ритмом. Что-то, через что не должен проходить ещё один мой лучший друг.

— Спасибо. Люблю тебя, мама, — сказала я перед тем, как направится к своей машине.

***

Я дала Хэйл новенькую кость и поцеловала её в макушку, прежде чем схватить свой рюкзак и ждать Дэша снаружи. Моё волнение обернулось безумием, но я действительно не могла с ним справиться. Диван был недалеко от двери, и часть меня не была уверена, смогу ли я снова увидеть его на нём, не желая сорвать с него одежду.

Я сосредоточилась на небе, чтобы остановить ход мыслей. Обычное, чистое небо простиралось надо мной, но я знала, что когда мы доберёмся до Бартлсвилла, то увидим целую кучу изменений. Я проверила онлайн прогнозы, и Дэш попал в точку. Циклон двигался в том направлении — он был намного больше, чем два последних, которые мы преследовали. Мое колено подпрыгивало вверх и вниз, и неконтролируемая энергия пульсировала в моем тела.

Грузовик Дэша въехал на стоянку. Он посигналил четыре раза, высунул голову из окна и вскрикнул, как маньяк, когда припарковался. Я практически побежала к пассажирскому месту, забросив свой рюкзак в маленькое пространство за сиденьем.

— Ты готова к этому? — спросил он, сверкая своей проклятой улыбкой, которая плавила мои внутренности. Я с трудом сглотнула и постаралась не думать о его руках на мне.

— Да? — я была в восторге, хотя не могла отрицать холодные руки страха, сжимающего мой позвоночник. Я подумала, что, поскольку это была моя третья погоня, я не должна так сильно нервничать, но мысль очень близко встретиться с торнадо вызвала бесспорное сочетание беспокойства и волнения внутри меня.

— Удивительно, давай доберёмся до него! — он выехал из моего комплекса и увеличил скорость, как только мы достигли шоссе.

Все полтора часа езды Дэш говорил обо всём, кроме той ночи. Я была уверена, что к тому времени, когда мы остановились в местном мотеле, его решение поцеловать меня было ошибкой и не заслуживало дальнейшего изучения. Это было хорошо, не так ли? Наша дружба была важнее, чем наблюдение, как далеко мы могли бы подтолкнуть друг друга за край… физически. Моё сердце замерло. Да, я просто и дальше буду говорить себе об этом.

Пол и Джон стояли снаружи, возле комнаты с открытой дверью. Мы с Дэшем вошли внутрь и убрали наши вещи. Работали четыре ноутбука. Два на одной из двуспальных кроватей и два на маленьком круглом столе рядом с окном. На каждом из них было разное изображение или карта, показывающая места череды штормов, образующихся по всему району.

Энергия внутри комнаты была ощутима, как будто кто-то накачал испаряющийся «Red Bull» в вентиляцию.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
Савва Морозов
Савва Морозов

Имя Саввы Тимофеевича Морозова — символ загадочности русской души. Что может быть непонятнее для иностранца, чем расчетливый коммерсант, оказывающий бескорыстную помощь частному театру? Или богатейший капиталист, который поддерживает революционное движение, тем самым подписывая себе и своему сословию смертный приговор, срок исполнения которого заранее не известен? Самый загадочный эпизод в биографии Морозова — его безвременная кончина в возрасте 43 лет — еще долго будет привлекать внимание любителей исторических тайн. Сегодня фигура известнейшего купца-мецената окружена непроницаемым ореолом таинственности. Этот ореол искажает реальный образ Саввы Морозова. Историк А. И. Федорец вдумчиво анализирует общественно-политические и эстетические взгляды Саввы Морозова, пытается понять мотивы его деятельности, причины и следствия отдельных поступков. А в конечном итоге — найти тончайшую грань между реальностью и вымыслом. Книга «Савва Морозов» — это портрет купца на фоне эпохи. Портрет, максимально очищенный от случайных и намеренных искажений. А значит — отражающий реальный облик одного из наиболее известных русских коммерсантов.

Анна Ильинична Федорец , Максим Горький

Биографии и Мемуары / История / Русская классическая проза / Образование и наука / Документальное